Азербайджанские тюркские сказки
Шрифт:
Случилось через некоторое время после)
постройки угольщиком дома, что тот же царевич
Мурад выехал на охоту со всей своей свитой
в этот же лес. Удивились охотники, когда
увидели красивый дом в глубине леса. Еще бо<-
лее они были поражены, когда увидели на
балконе дома девушку Бад-Сабу, которая, как
газель, ходила взад и вперед. Мурад был в
восхищении от ее красоты и решил во что бы
то ни стало жениться на ней и о желании
своем
— Замеченная нами красавица достойна
царевича,—сказал кто-то^ из свиты,—как видно,
этот дом —замок какого-нибудь князя, кроме
того, красота смывает все —и бедность и не-
знатность. Ведь говорится же в народе:
женись на красавице, выйдет она хорошей
хозяйкой,— второе счастье.
Одобрили эти слова и царевич Мурад и
другие! в свите, и царевич сказал при этом: —Если
даже она окажется последней крестьянкой из
наших подданных — мне не миновать ее:
женюсь на ней!
Приехав домой, Мурад, через мать свою,
объявил отцу о желании жениться и о своем
выборе. Царь не возразил ничего, а сказал
только: —Благословляю! Что- любо сердцу —
то и красиво.
Отправили на следующий день сватов из
царской фамилии. Со стороны угольщика и
жены его отказа не было. Спросили родители
согласия девушки. Бад-Саба ответила
скромно: — Родители мои, против воли вашей ничего
не могу сказать. Но, я думаю, будет весьма
благоразумно, если в этот торжественный день
будет присутствовать и тот, которому я
обязана своей жизнью, т. е. врач, который терпел
много мучений, трудясь над моей раной.
Пригласили и врача, которого и назначили
векилом со стороны Бад-Сабы. Врач
сговорился со сватами Мурада о калыме, о дне
свадьбы, и был совершен кебинный акт.
В назначенный для свадьбы день начались
пиршества по всему государству. Пир
царский был на целый мир. В сороковой день
свадьбы Бад-Саба торжественно' прибыла во
дворец. Раз как-то, после свадьбы, Мурад
заметил на боку Бад-Сабы место зажившей раны
и спросил ее —от чего это? Бад-Саба сначала
не хотела открыть тайны своей. Мурад
неотступно умолял ее. Бад-Саба начала:
— Я откроюсь перед тобою с тем только
условием, если ты исполнишь одну мою
просьбу, а именно: чтобы такой-то врач, мой векил,
был назначен придворным доктором.
— Согласен,—ответил царевич Мурад.
Бад-Саба докончила:
¦— Я дочь угольщика, который раньше жил
на горе в таком-то лесу, в избе. Жили мы очень
бедно. Когда я была еще девочкой, приехал
к нам какой-то
охотник. Родители мои спрятали меня в угольную
яму за нашей избой, чтобы в лохмотьях мне
не показываться гостю. На третий день гость
скрылся, и меня нашли в яме раненой, а под
головой моей полный мешок золотых денег,
на которые отец мой и построил настоящий
наш дом. Врач, о котором просила я тебя,—
мой избавитель от смерти.
— О великий боже! Ведь говорил же
старик на берегу моря, что тебе на долю выпала
дочь угольщика! Так и есть, написанного
нельзя стереть!
Сказав это, Мурад бросился в объятия своей
возлюбленной Бад-Сабы, горько заплакал и
попросил у нее прощения.—От судьбы не
уйдешь,—сказала Бад-Саба,—да простит тебе
господь!
После этого они стали счастливо жить да
поживать. Родители Бад-Сабы и врач
пользовались царской милостью беспредельно.
столичном городе жил
богатый купец. Сокровищам у
него не было пределов; но
а единственной
женой-красавицей, подобною Лейле в
глазах Меджнуна. Звалась она Рахила.
Случилось так, что купцу несколько лет подряд
не повезло в торговле и он разорился. Дошло
наконец до того, что бедность принудила
купца оставлять родной город, отправляться
в другие города и села на заработки и тем
поддерживать жизнь. Возвращаясь же в дом
свой, купец не выходил никуда. Так прошло
несколько лет, и молодой купец от
жизненных невзгод почти состарился. Раз жена его,
Рахила, явилась к нему и сказала:
– — Дорогой мой, до сих пор ты трудился
и кормил меня. Теперь же никуда не
выходишь; все в городе считают тебя давно умер-
шим. Никому не интересна наша печальная
жизнь. Нельзя же умереть с голоду: разреши
ты мне ходить по базару и просить помощи
у добрых людей.
При этих словах купец прослезился и
начал: — О возлюбленная моя Рахила! Как же
такому ангелу, как ты, позволить ходить по
базару, показываться людям? Что я скажу
перед судом божьим? Кроме того, ведь ты
настолько красива, что можешь соблазнить
молодых и старых.—Муж мой,—сказала жена,—