Бабушки (сборник)
Шрифт:
Наверняка она страдала все эти годы; однако исстрадался и сам Джеймс, молчаливое дитя того, кто, пережив ужасы фронтовых окопов, находил утешение лишь в обществе бывших соратников.
Подобная оценка себя и своей семьи несколько смущала Джеймса, но дело на этом не кончилось. Из лекции об английской классовой системе он узнал, что Дональд — типичный представитель среднего класса, а сам Джеймс, хотя и относится к среднему классу, происходит из его низов. Как же они с Дональдом оказались в одной школе? Джеймса туда зачислили как стипендиата, однако он никогда прежде не задумывался почему. О стипендии хлопотала его мать, писала прошения, а потом, надев свой лучший наряд, обивала пороги приемных. Вкус у нее был
В очередные выходные Джеймс отправился в гости к Дональду. В огромный особняк съехались знакомые и родственники: два старших брата и две младших сестры, все шумные весельчаки. Отец и мать Дональда спорили — «ругались», как сказали бы в семье Джеймса, — по любому поводу и обо всем на свете. Отец был членом лейбористской партии, мать — сторонницей пацифистов, дети мнили себя коммунистами. Стол ломился от угощения, трапезы были долгими и бурными. Мать Джеймса готовила экономно, традиционный воскресный ростбиф — скромных размеров, ведь расточительство грешно — считался верхом роскоши. В столовой у Дональда на буфете всегда стоял громадный окорок, фруктовый пирог, хлеб, кусок сыра и здоровенный брусок масла. Домашние неустанно подшучивали над сестрами Дональда из-за череды поклонников; Джеймс поначалу решил, что шутки заходят слишком далеко, но по мере изменения своих взглядов на жизнь счел возможным расширить границы приемлемой респектабельности.
— Славно, что ты дома, — заметил отец за воскресным обедом (несколько ломтиков ростбифа, две картофелины и ложка зеленого горошка) в один из приездов Джеймса.
Сын и мать обменялись удивленными взглядами: что это на старика нашло? (Отцу не было и пятидесяти.)
— Политикой решил заняться?
— Ну, в основном я пока прислушиваюсь.
Отец — грузный, краснолицый, с жесткой щеточкой усов (предметом ежедневного заботливого ухода) и короткими седыми волосами (раз в неделю его стригла жена), расчесанными на аккуратный пробор, — с пристальным вниманием поглядел на сына большими голубыми глазами, как будто забыв скрыть свои чувства за привычной маской рассеянности.
— Политика — занятие для дураков. Чем скорей ты это поймешь, тем лучше, — заявил он и сосредоточенно занялся поглощением ростбифа.
— Милый, Джеймс хочет сам во всем разобраться, — заметила миссис Рейд, по обыкновению примирительно, будто втайне боялась, что в один прекрасный день скрытый мужнин гнев вырвется на свободу и сокрушит всех и вся на своем пути.
— Вот я и говорю, — злобно воскликнул мистер Рейд с перекошенной от ярости физиономией, переводя горящий взгляд с жены на сына, словно ожидая удара, — все кругом сволочи, воры и лжецы!
Джеймс никогда прежде не слышал, чтобы отец высказывался таким тоном, и недоуменно посмотрел на мать. Миссис Рейд потупилась, дрожащими пальцами разминая на скатерти хлебные крошки.
«Вот оно что, — подумал Джеймс. — И как я раньше не замечал!..» В этот раз из родного гнезда он уезжал, исполненный не только страсти к дивному новому миру политики и литературы, но и горькой муки.
Дональд охотно снабжал его книгами, и Джеймс глотал их с жадностью, пытаясь утолить голод знаний. Стопка книг высилась на столике в прихожей. Джеймс по одной уносил их к себе в спальню, прочитывал, а затем спускался за новым томиком. Однажды он увидел, как мать осторожно раскрыла одну из книг: Спендер.
— Я постоянно думаю о великих людях, — признался ей Джеймс, впервые объятый желанием поделиться
— Это прекрасно, — кивнула она с улыбкой.
В доме стояла этажерка с книгами, но мать их никогда не читала. Книги были о войне — тема не привлекала Джеймса, — вдобавок, они принадлежали отцу, а потому их окружал ореол неприкасаемости.
— В тени ветвей у синих вод нарциссы водят хоровод… [13] — задумчиво промолвила миссис Рейд. — Мы в школе это учили.
13
Вордсворт У., Нарциссы. (Пер. А. Ибрагимова)
— Мне снилось: поле боя я покинул… [14] — сказал Джеймс, понизив голос (в соседней комнате сидел отец).
— Нет, не стоит, лучше не надо… — прошептала мать и, оглянувшись, быстро вышла из прихожей.
Когда отец ушел в паб, Джеймс присел у этажерки и стал неторопливо перебирать книги на полках: «На Западном фронте без перемен», «Тихий Дон», «Простимся со всем этим», «Битва на Сомме», «Пашендейль», «Воспоминания старого солдата», «Если мы умрем…», «Если нас спросят…».
14
Оуэн У., Странная встреча. (Пер. Е. Лукина)
Весной 1939 года Джеймса, как и всех двадцатилетних парней, призвали в армию.
— Вот и правильно, молодым это в самый раз, — сказал отец, резко поднялся с кресла и ушел в паб.
Дональд тоже получил повестку. Джеймс приехал к нему в гости. В доме, и без того шумном, разгорелись отчаянные споры. Старшие братья ожидали призыва со дня на день. Сестры безутешно рыдали, потому что их поклонники были сверстниками Дональда и Джеймса.
— Нет, войны не будет, это слишком ужасно, — утверждала мать-пацифистка. С ней соглашалась одна из дочерей.
— Гитлера надо остановить! — восклицал отец, убеждения которого разделяли сыновья и вторая дочь.
Об этом говорили по радио и писали в газетах: «Современное вооружение делает войну бессмысленной…»
Приятели, в радужном настроении ожидавшие дня призыва, отправились в соседний городок на дискуссию «Можно ли остановить войну?». Дональд произнес зажигательную речь о том, что Гитлера необходимо остановить, иначе он всех поработит. Одна из слушательниц поднялась и заявила, что ее жених и братья погибли в Первой мировой, и если бы молодежь представляла себе ужасы войны, то все были бы пацифистами. Ее сосед, по виду — сверстник, то есть окончивший школу в военные годы, саркастически осведомился, понравилось бы ее жениху и братьям находиться под пятой Гитлера. «Да! — возмущенно ответила она. — Жизнь лучше смерти». Какая-то старушка возразила, что малодушие позорно: в годы предыдущих войн трусам вручали белое перо. Дискуссия переросла в ожесточенный спор, попытки утихомирить присутствующих оказались напрасны, а одного юношу пришлось даже вывести из зала — он вырывался и кричал, что старую каргу надо застрелить, а белые перья запретить.
— Ничего, армия тебя воспитает, — заявил сыну мистер Рейд. — Сделает из тебя настоящего мужчину. С твоим образованием ты наверняка получишь офицерский чин. Легче будет.
Джеймс и Дональд вместе явились на призывной пункт в Рединге. В школе Джеймс играл в футбол и в крикет, слыл отличным бегуном и находился в прекрасной форме, что и подтвердил медицинский осмотр, хотя врач посоветовал не перенапрягать разорванную коленную связку — результат старой футбольной травмы, о которой напоминал только тонкий белый шрам. Дональду сказали, что он полноват, но это не страшно — в армии похудеет.