Багряная летопись
Шрифт:
— Так что же вы все-таки думаете, Михаил Васильевич? — Куйбышев остановился перед Фрунзе.
— У меня есть такое предложение… — медленно начал Фрунзе.
Он взял со стола длинную линейку, не торопясь подошел к карте и стал говорить. В речи его фигурировали лишь номера дивизий, бригад, полков и маршруты их передвижения, это был сугубо военный, профессиональный способ изложения. А суть мысли Фрунзе сводилась к тому, чтобы две из трех бригад дивизии Чапаева выдвинуть на фланг отступающей Пятой армии, но выдвинуть так, чтобы они не теряли тактической связи друг с другом и с руководством дивизии, а тем временем в Бузулуке уже окажется 31-я дивизия, которая срочно перебрасывается туда из Туркестанской армии. Подобное выдвижение
— Разрешите? — Куйбышев, все так же волнуясь, начал излагать свои соображения. — Изменения плана, конечно, вынужденные. Толкает вас на них нервозность руководства фронта и слабость Пятой армии. Но не очень ли вы поддаетесь обстоятельствам? Я боюсь, я очень боюсь, — подчеркнул он, — как бы эти непрестанные изменения не ликвидировали в конце концов саму идею контрудара. Я просил бы вас проявить больше твердости и бороться за свой план с тою же решительностью, что и вначале, когда вы, вопреки Главкому и Реввоенсовету, все же сумели получить его утверждение!
— Вот это по-большевистски прямо, — оживился Фрунзе, — это я люблю! Федор Федорович, прошу и вас со всей откровенностью высказать свое мнение.
Новицкий снял пенсне, близоруко и в то же время остро посмотрел на Фрунзе, снова надел блестящие стеклышки:
— Сейчас решается судьба плана, выношенного нами, плана, за который мы сами бились, с которым связывали столько надежд. И вот мы сами, своими руками, разрушаем его, а вместе с ним надежды на скорейший разгром врага… — Новицкий прямо посмотрел в лицо Фрунзе, помолчал. — Честно говоря, сегодня первый раз вы неприятно удивили меня. Как же можно так легко отказаться от своего детища, от вашего, Михаил Васильевич, детища? Распустить по ниточкам дивизию Чапаева — разве это не значит похоронить план?
Фрунзе сидел, опустив голову. Резкая критика двух его ближайших друзей и сподвижников поразила его и заставила вновь и вновь перебирать возможные варианты. Да, но ведь они ничего не предложили взамен! Эмоциональный взрыв? Этого мало… Чувство уверенности в своей правоте вновь стало устойчивым, прочным.
— Я внимательно слушаю вас, продолжайте, — мягко сказал он.
— Вы посмотрите, из каких замечательных частей состоит семьдесят четвертая бригада Авилова! Вот хотя бы двести двадцать второй полк, интернациональный: чехи, немцы, татары, калмыки, русские, китайцы — все сплошь храбрые, опытные солдаты! А ваш любимый Иваново-Вознесенский полк! А старая чапаевская семьдесят третья бригада под командованием Кутякова? А другие части? И вот этот-то приготовленный стальной кулак разжать. Нет, прежний план надо оставить в силе. Ничего с Пятой армией не случится.
— Ясно. — Фрунзе улыбнулся и так же, как Куйбышев, зашагал по кабинету. Затем круто остановился и, опершись на кресло, оглядел соратников:
— Я очень внимательно выслушал вас, товарищи. Ваша прямая, без околичностей критика помогла мне еще и еще раз взвесить все обстоятельства. Не от хорошей жизни пришел я к изменениям нашего плана. Вы думаете, мне легко изъять из Бузулукской ударной группы две бригады лучшей дивизии? Вы думаете, я не понимаю, что ослабляю наши шансы? Все прекрасно понимаю! Но поглядите сюда: с отходом Пятой армии от Бугуруслана на запад у нас образовался разрыв между армиями более чем в сто верст! На весь этот промежуток на фланге армий имеется сейчас всего лишь одна семьдесят третья бригада. Вы можете игнорировать этот факт, которого не было тогда, когда мы задумали контрудар? Думаю, что не можете. Если умный противник повернет сюда, то все наличные силы нам тоже придется бросить именно сюда, сковать их, и тогда вообще прощай
Вместе с тем я вижу, что и противник свои силы растягивает все больше, растягивает настолько, что у него образуются, вероятно, значительные разрывы на стыках наступающих колонн. Таким образом, уменьшение концентрации наших сил в какой-то степени — и в немалой! — будет компенсировано брешами во фронте белых…
Громкий и частый стук в дверь раздался тогда, когда в кабинете командующего завершалось детальное обсуждение вынужденных изменений в плане контрудара. Новицкий поспешил отпереть, за дверью стояли Сокольский и Тронин — ответственные самарские партийные работники, — запыхавшиеся, взбудораженные.
— Михаил Васильевич, неприятные вести! — торопливо, не поздоровавшись, сказал Сокольский.
— Рассказывайте, что стряслось, только не в приемной. Входите, входите.
Сокольский и Тронин проследовали в кабинет, сняли фуражки.
— А стряслось то, — возбужденно заговорил Сокольский, — что кулацкое восстание, которое началось недавно в Сенгилеевском уезде Симбирской губернии, перекинулось в Ставропольский уезд Самарской губернии. Восставшие захватили сегодня город Ставрополь, что в пятидесяти верстах северо-западнее Самары, и выбросили лозунг «За советскую власть без коммунистов». Все советские и партийные работники зверски вырезаны. По агентурным данным, восстанием руководят бывший офицер царской армии Долин и активная эсерка Галина Нелидова.
— Вот как. Картина проясняется. Цель здесь очевидна — отвлечь наши силы перед решающим броском армии Ханжина на Самару… Что вами предпринято?
— Образован военно-революционный комитет по борьбе с восстанием: Милонов, Гинтер, Левитин, Сокольский, Руцкий. Мелекесский уезд, Ставропольский уезд, участок железной дороги Кинель — Батраки объявлены на осадном положении. Только что принято решение о мобилизации всех коммунистов Самары и создании молодежного коммунистического отряда. Первый рабочий полк находится под ружьем.
— Хорошо! За принятые меры от всей души спасибо. Друзья, поймите, что очень неглупые люди, которые руководят развитием событий против нас и дергают то одну ниточку, то другую, с нетерпением ждут сейчас депешу: «В Самаре паника, приказано красные войска снимать с линии фронта и перебрасывать в тыл». Этой радости мы им не доставим. Красноармейцев с фронта брать не будем. Прошу вас дополнительно издать приказ о мобилизации каждого второго рабочего Самары и Самарской губернии. Опытных командиров мы вам дадим. Кроме того, не будем сбрасывать со счетов и части Самарского укрепрайона. Таким образом, товарищи, очень многое зависит от того, сумеете ли вы подавить восстание в кратчайший срок и, самое главное, своими силами, не отвлекая ни одного красноармейца из боевых частей!
Резко, требовательно, раз за разом зазвонил телефон. Фрунзе снял трубку:
— Да, товарищ Валентинов, это я. Сокольский и Тронин? Да, у меня. Что случилось? Так… Так… Так… Ах умные головы! Нет, это я о контрреволюционных руководителях. Ладно, сейчас. — Он положил трубку. — Итак, товарищи, все разыгрывается, как по нотам. Начальник особого отдела сообщил мне и просил передать вам для принятия срочных мер, что сейчас на митинге в запасном полку убит комиссар. Командир полка — из бывших офицеров — возглавил восстание. Сейчас они громят цейхгауз, разбирают оружие.