"Баламуты"
Шрифт:
– Ты только не переживай. Не век же она гостить будет.
– Да я что, возражаю что-ли? Пусть живет, сколько хочет.
Александр молча погладил руку жены. Он был ей благодарен...
Шел второй месяц, как Екатерина Акимовна жила у сына. Она водила Алешку в сад и забирала его, готовила приличные обеды, в которых на первом месте были настоящие украинские борщи, и не ладила с невесткой.
Ссоры начались уже через несколько дней после приезда свекрови и возникали по всякому поводу. Свекрови не нравилось, как невестка ведет хозяйство:
Александр жил как на вулкане, метался от одной к другой, мирил, а сам становился раздражительным и дерганым. А у Лены росло раздражение против мужа. Его мать ставила ее как жену и хозяйку ни в грош, и она мстила за это мужу. Временами она почти ненавидела его. И когда он приставал к ней с ласками, она, всегда исполненная желанием, всегда с удовольствием уступавшая ему, теперь грубо отвергала их. По воскресеньям, если муж дежурил, она с Алешкой уходила к своей матери и домой возвращалась только к вечеру, когда муж был уже дома. Татьяна Юрьевна и бабушка к ним не ходили.
Александр весь извелся. Ему жалко было жену, и мать не хотел обижать. Но однажды, когда мать сцепилась с Леной из-за Алешки, - Екатерина Акимовна заявила, что Лена не дает ему есть после сада, и он ходит голодный, на глазах тает, - он взорвался самым неприличные образам, грубо толкнул жену в спальню и, еле сдерживая ярость, подступил к матери:
– Тебе чего не хватает? Ты что, склоки разводить сюда приехала? Чего ты хочешь? Тебе что, есть не дают? ...
– Ой, люди, сын родной мать убивает, - вдруг дурным голосом закричала Екатерина Акимовна.
Александр в испуге отпрянул:
– Ты что, сдурела что-ли? Кто тебя убивает? Опомнись, ишь, надумала.
Щелкнула английским замком дверь. Это ушла Елена.
А мать голосила:
– Я-то не сдурела. Ты сдурел. Женке даешь волю над матерью измываться ... Я управу тоже найду... Пойду на твою работу. Там по головке не поглядят... И алименты матери платить будете. Я больная пенсионерка... За мать заступиться некому.
Она голосила теперь тоненько и жалостливо.
– Иди, жалуйся, если тебе хочется... А склоки не разводи. Не нравится - уезжай.
– Буду жить, сколько захочу. Поробуй, выгони. Я тебе мать, не имеешь права.
– Тебя никто не гонит.
Александр затравлено посмотрел на мать, хотел что-то сказать, но, передумав, махнул рукой и пошел к вешалке. Оделся и вышел, сильно хлопнув дверью.
Лену Александр нашел у Татьяны Юрьевны. Она сидела на диване, глаза были красные от слез. Алешка, который ночевал в субботу у бабушки, испуганно жался к матери.
Когда вошел Александр, Татьяна Юрьевна укоризненно посмотрела на него и, ничего не сказав, вышла в другую комнату.
– Ну хватит, пойдем куда-нибудь сходим!
– сказал Александр, дотрагиваясь
Вечером все сидели за столом и делали вид, будто ничего не случилось. В конце ужина Екатерина Акимовна, пряча глаза, сказала сыну:
– Загостилась я у вас. Домой поеду. Ты бы, сынок, мне билет на поезд взял.
– Что торопишься?
– испытывая неловкость, спросил Александр.
– Пожила б еще. Тебя же никто не гонит.
– Нет, поеду! Пора и честь знать. Да и дом без присмотра.
– Соседи же смотрят.
– Соседи соседями, а без хозяина дом сирота.
– Ну, как хочешь. Я тебе билет на субботу закажу. Недельку еще погостишь.
Скандал, после которого у всех остался неприятный осадок, на время отрезвил, и Екатерина Акимовна с Леной теперь старались уступать друг другу. Но отношения оставались натянутыми, и только помня, что свекровь вот-вот уедет, Лена сдерживала себя, хотя неприязнь к ней не проходила,
И ни разу Лена не попыталась понять ее, поставить себя на ее место.
Как-то, когда Лена была на работе, Екатерина Акимовна доставала из кладовой трехлитровую банку с компотом. Банка стояла в глубине на верхней полке, и чтобы достать ее, Екатерине Акимовне пришлось стать на стул. Она с трудом дотянулась до банки, достала ее, но когда стала слезать, банка выскользнула из рук и, грохнувшись о пол, разлетелась на части. Екатерина Акимовна не на шутку перепугалась. Она собрала осколки и поспешила вынести в мусорный ящик, тщательно вытерла пол и стала со страхом ждать прихода невестки. Когда Лена пришла на обед, Екатерина Акимовна, стараясь угодить ей, суетилась, предупреждая каждое ее движение, подавая нож, подставляя хлеб; моментально убрала тарелку из-под борща и тут же поставила второе. А когда Лена поела и собралась уходить, Екатерина Акимовна напугала ее, заголосив вдруг:
– Ой, что ж я наделала? Ой, убить меня мало, дуру безрукую!
– Что? Что случилось?
– быстро спросила Лена, чувствуя, как леденеют руки.
– Ой, не могу сказать, ты меня ругать будешь!
– Да что случилось-то? Говорите, - потребовала Лена.
– Банку с компотом разбила, - выговорила свекровь.
У Лены словно камень с души свалился.
– И все?
– спросила она.,
– Все, дочка, что же еще-то?
– уже ровным голосом сказала Екатерина Акимовна и стала рассказывать, как уронила банку.
Лену даже передернуло. "Чуть не волосы рвала на себе, и тут же, как-будто ни в чем не бывало. Надо же так притворяться!
– с брезгливостью думала она.
Провожать Екатерину Акимовну к поезду пошли все, кроме Лениной бабушки. Она попрощалась с Екатериной Акимовной дома. Лена дала свекрови три рубля, чтобы она взяла постель, выпила чаю.
Когда проводник попросил провожающих покинуть вагон, наскоро поцеловались с Екатериной Акимовной и вышли на перрон. Александр чуть задержался и сунул матери двадцать пять рублей, утаенных от жены.