Балаустион
Шрифт:
И тут, побуждаемая сильнейшим внутренним порывом, она выступила вперед, благо, что стояла в первом ряду зрителей.
– Эй, я приму твой вызов. Слышишь?
За спиной раздался смех, одобряющие и подзуживающие возгласы.
– Давай, девка, сделай его!
– Эй, помните, она Коршуну не уступила.
– А Феодекта и Телеста вышибла вчистую!
– Бой-дева!
– Да она еще совсем девчонка, дочь соседа нашего. Ей всего-то пятнадцать годков.
– А рубит как солдат.
– Это точно. Покажи ему, малышка!
– Надавай ему пощечин, этолийскому ублюдку!
Леотихид сделал вид,
– Эй, ты что, испугался? Глянь-ка на меня, рыжик!
Смех прокатился по толпе как волна от брошенного в воду камня. Леотихид с покрасневшими щеками резко повернулся к девушке.
– Пшла из круга, соплячка! А ну!
– Это я-то соплячка? – Арсиона, решительно шагнула вперед. Хотя она и была на два года младше брата царя, но ростом ему почти не уступала. – Ах ты, недомерок!
Леотихида затрясло.
– Господин Анаксандрид, пусть ее выведут из круга, а то я за себя не ручаюсь! – повернулся он к геронту, распорядителю состязаний.
– Я готов! Я принимаю вызов! – одновременно прозвучали голоса вынырнувших, наконец, из толпы Антикрата и Полиада.
– Разрешите мне биться, я вышла первой! – поднялся над ними возмущенный крик Арсионы.
– Девка, пусть бьется девка! – веселились ряды зрителей.
– Ар-си-она! Ар-си-она! – скандировали ученики агелы, особенно младшие возраста. После поединка с Лихом пятнадцатилетнюю воительницу знали все.
Геронт заколебался, вопросительно глянул на восседавшего на возвышении Эвдамида. Видно было, что распорядителю тоже страсть как любопытно посмотреть, чем закончится поединок между братом царя и юной мечницей. Эвдамид дернул плечом, бросил долгий взгляд на Леотихида. Братья всегда понимали друг друга без слов, а сейчас всякому было видно, что Леотихид жаждет проучить оскорбившую его юную зазнайку. Царь едва заметно кивнул, и Анаксандрид тут же поднял руку. Взвыли трубы прислужников, призывая народ к тишине.
– Обычай свободного вызова не запрещает никому, будь то муж или дева, ответить на вызов победителя, – громко и отчетливо провозгласил геронт. – Лакедемонская история знает случаи, когда спартанские девушки в дни состязаний принимали вызов и допускались к поединкам с мужчинами. Правда, в последний раз подобный случай произошел более двух сотен лет назад, но это не умаляет весомости прецедента. Наоборот, происходящее на наших глазах подтверждает, что жива еще древняя лакедемонская доблесть, заставляющая даже жен соискать воинских почестей наряду с мужами. Никто не оспорит, что юная Арсиона, дочь Агесиполида, будет достойной противницей победителю сегодняшнего состязания Леотихиду, сыну Агиса. Пусть скрестятся мечи!
Толпа поддержала это объявление возбужденными криками, выражавшими одобрение и радость. Лицо Леотихида перекосила зловещая ухмылка.
– Ты сама напросилась, маленькая сучка, – сквозь зубы процедил он, поворачиваясь к девушке. – Придется тебя наказать.
– Перестань рычать, «лев»! – весело бросила она, вставая в позицию. – Сейчас я подстригу твою рыжую
Они сошлись в вихре ударов, пируэтов и отскоков. Она знала, что не проиграет: азарт кипел в ее крови, глаз подмечал малейшие движения противника, натренированное тело с наслаждением отдавалось страстной пляске боя.
Финт, батман, отскок.
Леотихид напирал. Его меч порхал с бешеной скоростью, а яростный взгляд зеленых глаз вонзился в лицо упорной противницы, стремясь сломать, раздавить, сокрушить ее волю.
Выпад! Вольт! От неожиданной контратаки она ускользнула с большим трудом, почти упав на согнутую правую ногу, резко повернулась через спину и не успела на сотую долю мгновения.
– Ха!
Твердый деревянный меч врезался чуть повыше колена с такой силой, что нога почти отнялась. Резкая боль на мгновенье парализовала девушку, вышибла слезы из глаз. «Странно, – удивилась она. – Я ведь никогда не плачу. Даже матушка удивляется…» Сквозь муть, залившую глаза, она увидела следующий удар, выставила меч для защиты. Но удар был такой силы, что прочный, почти окаменевший деревянный клинок содрогнулся и, переломившись, ударил девушку в лицо. Земля ушла из-под ног. Миг – или столетие? – она висела в пространстве, потом утоптанная в камень площадка пребольно саданула по копчику и затылку. Из разорванной скулы по щеке поползло липкое тепло.
– Иди играй в куклы, девчонка. И не лезь в мужские дела, – проговорил Леотихид, опуская меч. В его искристых глазах, обращенных на нее, промелькнуло нечто, похожее на сожаление. Арсиона не смогла бы точно сказать, хотя смотрела, не отрываясь.
Он стоял над ней, и закатное солнце светило сзади, превратив его рыжую шевелюру в сгусток оранжевого пламени. «Какой он высокий, – подумала она. – И… красивый». И потеряла сознание.
– Господин Анаксандрид, – говорил меж тем Леотихид, кривя губы. Он слышал возмущенные выкрики из толпы, но ему было все равно. – Я не хотел бы заработать славу победителя девиц и желаю, чтобы мой вызов принял кто-нибудь из мужей. Позволь одному из желающих принять мой вызов.
Геронт посмотрел на царя, тот снова коротко кивнул. По знаку распорядителя Антикрат ступил в круг…
– Эта… Арсиона полюбила за то, что он ее изуродовал? – поразился Эвполид, еще недавно утверждавший, что шрам ее совсем не портит.
– Кто их поймет, этих женщин? – пожал плечами Леонтиск. – Факт, что эти пять лет она без ума от него, и не мыслит ни о ком другом. Леотихид позволяет ей это, равно как согревать его постель, однако жениться на ней не собирается.
– Быть может, она полюбит каждого, кто сможет победить ее, а? – хитро улыбнулся сын Терамена.
– Тебе, поверь, это не грозит, – усмехнулся Леонтиск. – Многие пытались повторить этот фокус, но весьма пожалели. Попытки прекратились, когда в прошлом году она бросила вызов лохагу, обозвавшему ее шлюхой, и изрубила его своей спатой в салат. Теперь даже отец не решается упрекнуть ее за то, что она совершенно открыто отдала себя, как падшая женщина, ублюдку Леотихиду.
– В Афинах это не такая уж редкость, – пожал плечами Эвполид. – Девицы даже из приличных семейств покидают дом и сожительствуют с мужчинами без всякого брака.