Баллада о мошенниках
Шрифт:
Вновь соглашаешься.
– По ночам мы слоняемся по барам, продавая мальчишкам аспирин. Иногда все проходит отлично, иногда не совсем – как сейчас…
Мило удобнее усаживается на стуле:
– Господи, Витторио, мы же рискуем всю жизнь перебиваться этими жалкими трюками, так и не сделав ничего по-настоящему серьезного! Куда делся наш замысел Большой А., Большой Аферы? Разве не должны были мы откладывать деньги для ее осуществления? Сколько не достает до той суммы, которая необходима? Денег, какие мы сейчас зарабатываем, только-только хватает на жизнь. Витторио, мы теряем время, слишком много уже потеряли:
Он вдруг останавливается и оглядывается.
– Ну, давай же, выкладывай, – предлагаешь ты.
Мило медлит, потом говорит:
– Я помню, мы тогда решили – это будет наша идея, только наша… Никаких компаньонов… Знаю… Но время идет, а наш замысел остается лишь замыслом… А ведь хорошо задумано и надо бы все же осуществить эту Большую А. прежде, чем нам стукнет семьдесят!
– Ладно, выкладывай, – повторяешь ты.
– Так вот… Витторио… Я все больше прихожу к убеждению, что пора все обсудить с одним моим родственником… с дядей Гриссино.
– Дядя Гриссино… Что за странное имя? [8]
– На самом деле его зовут Франко Грассо. А Гриссино… По правде говоря, я никогда не понимал почему. Наверное, что-то вроде прозвища – вроде тех, что даются в детстве и остаются на всю жизнь. Прозвище совершенно не соответствует его внешности. Дядя похож на Иисуса Христа, только несколько располневшего. Высокий и тучный, носит бороду, волосы длинные, ухоженные… Ничего общего с хлебной палочкой. Очень стильный, тебе понравится… И манеры у него… как бы это сказать… а, вот: аристократические.
8
Гриссино – хлебная палочка (итал.).
Поднимаешься и начинаешь ходить по комнате.
Мило с беспокойством наблюдает за тобой.
Удивленно и недовольно качаешь головой.
– Но, черт побери, Мило, ты шутишь? Ведь речь идет о Большой А.! – с волнением говоришь ты. – О самом лучшем из замыслов, какие только приходили когда-либо нам в голову. Идея, которую мы разрабатывали долгие месяцы. Идея, которую так вынашивали и, самое главное, продумали все до последней мелочи! И… теперь должны с кем-то делиться? Думаю, ты просто сошел с ума.
Мило некоторое время молчит, потом встает и тоже начинает расхаживать по комнате.
Наконец очень спокойно отвечает:
– Конечно, Витторио, Большая А. – это замысел, который, по твоим словам, мы обдумывали месяцами. Все верно. Но ты, должно быть, забываешь одну маленькую деталь: чтобы осуществить ее, нам нужна куча денег! Забываешь, что наш обман, если использовать экономические термины, «нуждается в крупном стартовом капитале».
Мило вздыхает. И продолжает:
– И проблема в том, что в банках невозможно взять кредит для организации аферы: это ведь как раз их профессия – не доверять никому, сам знаешь.
Сдержанно улыбаешься.
Мило останавливается перед тобой:
– Правда, дорогой Витторио, заключается в том, что Большая А. стоит на месте. А время идет.
Потом, как плохой актер, снова опускается на стул.
Следует долгое молчание, а затем – шум, с каким неуклюже садишься и ты.
– И чем же занимается этот твой дядя
Мило оживляется:
– Ничем… Это двоюродный брат моей матери, занимается крупными делами. Настоящий мастер! Я рассказывал ему о нас с тобой, он очень меня любит, с детства…
– Ты никогда не говорил о нем.
– Ну… Дело в том, что он долго отсутствовал, дядя Гриссино…
Испытующе смотришь на Мило:
– Скажи-ка мне, «долго отсутствовал» – я правильно понимаю?
– Финансовая махинация… Его засекли… Пришлось исчезнуть на некоторое время.
– Финансовая махинация?
Мило достает сигарету из твоей пачки, затягивается и продолжает:
– Видишь ли, это его сфера, он специалист по финансовым делам… Объясню вкратце. Он делает так: открывает инвестиционный фонд и начинает обещать невероятные проценты тем, кто вкладывает свои деньги… Появляется какой-нибудь лопух и приносит десять миллионов. Через пару месяцев – пожалуйста: его десять превратились в двадцать… Хотя на самом деле это, разумеется, не так и все красиво только на бумаге… И что же, по-твоему, делает этот придурок? Забирает их? Как бы не так! Он вкладывает теперь уже все свои сбережения, до последнего чентезимо [9] , и еще приводит друзей и родственников… Теперь нужно подождать немного, и, когда касса наполнится, самое время скрыться со всеми деньгами. Просто, не правда ли?
9
Самая мелкая итальянская монета до перехода на евро.
– Если ничего не сорвется…
– Ну… – Мило пожимает плечами. – Он расслабился, вот его и засекли…
Качаешь головой:
– И мы должны брать его в партнеры? Считаешь, такому человеку можно доверять?
– А как же, Витторио, – это ведь мой дядя!
Часов в семь утра слышишь, как поворачивается ключ в замке.
Ты совершенно одурел и с трудом различаешь, кто же вошел.
Это полицейский с бородкой, у него очень недовольный вид.
– Можете убираться ко всем чертям. Мы и так потеряли с вами слишком много времени.
Потом смотрит на капсулы на своей ладони и уже не так громко ворчит:
– Похоже, и в самом деле аспирин. Как это получается, на фиг, не понимаю!
Мило зевает со скучающим видом:
– Ну, мы же вам говорили…
А ты вскакиваешь, как пружина.
Полицейский заставляет вас подписать какие-то бумаги, возвращает документы и пилюли, провожает к самому выходу и говорит, как бы шутя, но с угрозой:
– Буду следить за вами, так что смотрите у меня! – И закрывает ворота.
– Эй, – спохватываешься ты, – а кто отвезет нас к фургону?
Мило смотрит на пустую улицу, пожимает плечами и обнимает тебя:
– Чао, Витторио, я пошел домой пешком… Фургон заберу завтра… А то Кристина там беспокоится.
Целую минуту смотришь ему вслед. Ветер вымел улицу, словно неаккуратная метла.
На тротуаре полно листьев, оберток, пластиковых мешков, окурков. На дороге ругаются водители.
Где-то в мире двое шестнадцатилетних – мальчишка и девчонка – убежали из дома, потому что их родители не хотели, чтобы они встречались.