Баллада о неудачниках

Стешенко Юлия

И за что она меня так не любит? Что я ей сделал?

Из сумрака нежилых комнат опять загрохотало. «Твою гребаную мать!» — выкрикнул высокий женский голос, и что-то хрустнуло.

Да что она делает? Шкаф двигает? Дверь навешивает? Пришибло ее этим шкафом, что ли?

— Вилл, ты цела? Не трогай там ничего! Я сам!

В каминном зале какой-то придурок передвинул стол. Конечно, я врубился в него с разбегу, и дальше захромал, ругаясь под нос и потирая бедро. Два колченогих на один дом — это уж точно перебор.

И почему

не открыть ставни? Ну не живешь ты в этой комнате, так что? Обязательно ее в склеп превращать?

В спальне царил хаос. У меня, конечно, тоже бардак бывает, но Вилл меня обошла вчистую. У меня вещи только на полу валяются, у нее же висели в воздухе. Остановившись на пороге, я проводил взглядом проплывающий мимо сапог.

— Что у тебя творится?

Преклонившая колени у сундука Вилл дернулась и звонко треснулась головой об откинутую крышку. Сапог резко вильнул, чуть не засадив мне каблуком в глаз.

— Денфорд! Тебе обязательно подкрадываться?

— Шутишь? Я в доспехах, у меня подошвы гвоздями подбиты, и я тебе кричал!

— Я не слышала. Проходи, садись, — парящее барахло разошлось, как воды в море египетском, освобождая проход к кровати.

— Что тут происходит? — я откинул одеяло и примостился на краешек. Котта была не то чтобы грязная, но седло — это вам не золотой трон. Дремлющая на подушке Колючка, завидев свободные колени, встрепенулась и пошла на штурм, победно задрав хвост. Глаза у нее были круглые и бессмысленные, серые, как речная галька.

— Собираюсь. Где чертов второй сапог? Все перерыла. Ты не видел, куда я сунула эту дрянь?

Я задумался. Что-то такое вспоминалось. Плавало на краю сознания. Сапог. Сапог… Я снял Колючку с колен.

— Сейчас.

Опустившись на четвереньки, я сунул руку под шкаф.

— Там нет, я смотрела.

— Да погоди ты.

Ладонь натыкалась только на пыль, обрывки бумажек и желуди, которые так любила гонять Колючка. Желудей было много. Очень много. Будущая, мать его, дубовая роща. Все. Хватит. Больше не буду эту дрянь из лесу таскать. А служанку гнать надо отсюда к хренам собачьим. Убирает она! Полы моет! Да я лучше убрать могу!

Я лег на живот и просунул руку поглубже. Пальцы наткнулись на мягкую кожу. Потянув, я выволок покрытый слоем пыли сапог. Из голенища выкатился одинокий желудь.

— Вот. Держи.

— Ух ты! — Вилл отобрала у меня сапог и села на пол, опершись спиной о сундук. — Как он там оказался?

— У твари блохастой спроси. Она сапоги за шнурки по всему дому таскает.

— Мог бы и отобрать.

— Так я и отбирал! Когда видел. Мне что, круглыми сутками обувку твою караулить? Кстати, Колючка тебе голенище подрала.

Вилл задумчиво провела пальцем по царапинам.

— Ладно, переживу. Все равно сапоги рабочие.

— Убери паршивку из комнаты. Ты же на обуви разоришься.

— Не обижай ребенка! В следующий раз уберу сапоги на шкаф.

Я хмыкнул, нащупал

желудь и швырнул его на середину комнаты. Колючка, растопырив лапы, сиганула с кровати и поскакала за ним. Комната наполнилась сухим деревянным треском.

— Надо тебе желудь на нитку привязать. Проделать в нем дырку и подвесить. Пускай играет, а не сапоги дерет. Так куда ты собираешься?

— Уезжаю.

Что?!

Глава 23, в которой Марк узнает неприятные новости

Только сейчас до меня дошло, что одета Вилл очень странно. Свободного покроя штаны, вязаная кофта в облипку, куртка со множеством нашивок… В Англии такое не носят.

— Как уезжаешь?!

— Обычно. Черт. Мне уже нужно одетой быть. Кучу времени с этими гребаными поисками потеряла.

— Куда? Зачем?!

Манси. Сука. Так я и знал. Так и знал! Все из-за этого гребаного недоделка! Ну нахрена я женщину послушал?! Придушить надо было гаденыша и в лесу прикопать. Нет мудака — нет проблем!

— Вызывают, — натянув на ногу сапог, Вилл начала сосредоточенно затягивать шнуровку. — В четыре часа с той стороны меня транспорт ждать будет. Пока соберусь, пока доеду…

— Зачем вызывают? — усилием воли понизил голос я.

— Ну не на танцы же. В тридцать седьмом секторе прорыв. Поганое место, там постоянно какой-то дерьмо случается. Всех боевых магов, кто рядом был, уже согнали, а нас только собирают. Подай-ка мне амулеты. Вон те браслеты, с камешками, — не отвлекаясь от шнуровки, Вилл махнула рукой в сторону этажерки.

Металлические цепочки были теплыми и на ощупь напоминали согревшуюся на солнце змею. Я сжал их в кулаке. Граненые камни впились в ладонь.

— Ты по-человечески объяснить можешь?

— Так я и объясняю! — затянув наконец-то шнурки, Вилл подошла к столу и начала выгребать из шкатулки то ли монетки, то ли медальоны, торопливо сортируя их на кучки. Прядь волос падала ей на лицо, и Вилл все время сдувала ее, отбрасывая в сторону. Прядь падала обратно. — Очередная порция дряни из сектора тридцать семь прорвалась через портал. Местных магов уже задействовали, теперь набирают подкрепление. Как думаешь, десятка хватит? Нет, возьму штук пятнадцать. Не помешает.

Я ухватил ее за локоть, развернул к себе.

— Стоп. Остановись. Я тебя не понимаю. Объясни нормально.

Вилл скосила глаза на упавший поперек лица локон, подула и раздраженно потерла лицо кулаком с зажатыми в нем монетками. Я сам убрал эту злополучную прядку ей за ухо и притер Вилл к столу.

— Ну? Я жду. Не выпущу тебя отсюда, пока не услышу ответа.

— О боже, — закатила глаза Вилл. — Ты что, мой папочка?

Видимо, на моем лице отразилось что-то неоднозначное, потому что Вилл перестала изображать святого Себастьяна, пронзенного стрелами.