Балом правит любовь
Шрифт:
— Но почему? Ведь тебе хотелось, чтобы он был наказан?
— Конечно, но тогда мне только-только минуло семнадцать лет, Фиби. Я была младше, чем ты сейчас, и боялась его, — сказала Диана, с трудом выговаривая слова. — Я боялась, что он может употребить свое влияние мне во зло. Сейчас, глядя на все со стороны, я задним числом вижу, что была неправа, но тогда желала лишь одного — сбежать, скрыться и обо всем забыть.
— И ты вернулась в деревню. Диана кивнула.
— Да. Мой долгожданный первый сезон закончился. Я познакомилась с лордом Дерлингом в апреле, в мае состоялась помолвка, а в конце июня я уже была в Уитли, зализывала
— Но вернулась, — едва слышно проговорила Фиби. — Ты согласилась сопровождать меня, даже зная, чем это может для тебя обернуться.
Диана с улыбкой привлекла к себе девушку.
— Да. Но, как я уже сказала, ничего страшного не произошло. Единственная неприятность — встреча с лордом Дерлингом и леди Элен в парке.
Фиби понурила голову.
— Теперь ясно, отчего леди Гартдейл так повела себя. Должно быть, до нее дошли сплетни, рассказанные лордом Дерлингом, и она побоялась, что ты сможешь опорочить его в глазах леди Элен.
— Видимо, так.
— Но ты непременно должна сказать свое слово! — вскричала Фиби. — Леди Элен нельзя выходить замуж за лорда Дерлинга. Если, ударив тебя, он отрицал свою вину, то вряд ли он и с ней будет вести себя по-другому.
— Ты права, но послушай меня, Фиби, не смей говорить об этом ни леди Элен, ни ее матери. Ты поняла?
— Но…
— Ни слова более! Слишком многое поставлено на карту.
— Но что может быть важнее спасения леди Элен от боли и унижения, которые она испытает, связав свою судьбу с этим чудовищем?
— Спасение кого-то, кто для меня важнее и ближе.
Фиби ахнула.
— Ты хочешь сказать, что лорд Дерлинг причинит вред кому-то еще, если ты хоть слово скажешь леди Элен?
— Навредит, но не ударив по лицу, — сказала Диана, положив руки Фиби на плечи, — а погубив репутацию. Быть может, это звучит жестоко, но леди Элен я помочь не могу, однако могу помочь…
— Мне! — прошептала Фиби. — Ведь это ты обо мне заботишься? Ты боишься, что лорд Дерлинг каким-то образом помешает мне удачно выйти замуж, если ты предостережешь леди Элен против него?
Диана промолчала, и Фиби сникла.
— Я так и знала. А ты даже не хотела рассказать мне, ведь так?
Диана убрала руки с плеч кузины.
— Я не знала, что делать. Если бы я решила, что тебе нужно обо всем знать, я бы рассказала, но, признаться, не уверена, стала бы делиться с тобой, не будь в этом необходимости. Мне не хочется, чтобы ты страдала, Фиби, и чтобы ты лишилась шансов на удачное замужество по моей вине.
— Но твоей вины здесь нет! Ты… жертва обстоятельств. Неудивительно, что ты не горишь желанием выйти замуж. Случись такое со мной, уж не знаю, смогла бы я после этого когда-нибудь поверить мужчине.
— Конечно, смогла бы. Вокруг много достойных мужчин, Фиби, добрых и порядочных, которые относятся к женщинам с уважением, такие, как лорд Истклифф, капитан Уэтерби и… Эдвард Терлоу.
Диана зажмурилась, отгоняя от себя мысли, причинявшие ей жестокие муки. Да, Эдвард Терлоу — один из самых замечательных мужчин, каких она когда-либо встречала, кто видел в ней личность, и кому ей приходилось лгать ради собственного спасения. Это мужчина, в которого она по глупости все-таки влюбилась и который невольно, сам того не ведая, принес ей одну лишь сердечную боль.
На следующее утро Эдвард явился в парк задолго до семи.
Подробности этого злополучного визита навсегда врезались в его память. Несмотря на крайнее смятение, Диана беспокоилась в первую очередь о своей кузине Фиби. И вчера вечером в разговоре просила за нее, ни словом не упрекнув его мать за учиненную ею возмутительную сцену. И еще просила не губить дружбу Фиби и Элен.
Весьма достойное поведение для лгуньи и вероломной интриганки, бросившей своего жениха, подумал Эдвард.
Топот копыт вывел его из задумчивости. Эдвард поднял голову и, завидев приближавшуюся Дженни, отвлекся от мыслей о Диане Хепворт. Ему не хотелось, чтобы эти две стороны его жизни каким-то образом пересекались. На встречи с Дженни ему и без того отводилось немного времени.
В это утро она была, как никогда, соблазнительна, в темно-зеленом платье с черной отделкой, с длинным, развевающимся на ветру шлейфом и элегантной шляпке. Эдвард всеми силами пытался изыскать пути, чтобы проводить с ней побольше времени. Нельзя ли встретиться с ней на каком-нибудь приеме? Должна же она бывать хоть на некоторых из них. Однако с тех пор, как Дженни появилась в Лондоне, Эдвард ни на одном светском мероприятии — он был в этом уверен — ее не встретил.
— Доброе утро, Дженни, — поздоровался он. Диана наклонила голову.
— Не ожидала встретить вас здесь так рано, Эдвард.
Эдвард улыбнулся.
— Верховые прогулки для меня предпочтительнее бодрствования в постели, когда, беспрестанно ворочаясь с боку на бок, тщетно пытаешься уснуть.
Диана вздохнула.
— Я тоже мучилась бессонницей. Может, что-то происходит в атмосфере?
— А может, нас тяготят наши тайны, которые не дают нам забыться сном, — сказал Эдвард, отгоняя вдруг возникший у него в воображении образ Дженни, раскинувшейся на постели с разметавшимися по подушкам волосами, глазами, устремленными на него, и играющей на устах обольстительной улыбкой. — Тайны, которые не станут более тревожить нас, если мы поделимся ими с другими.
Разглядел ли он сквозь вуаль смутную улыбку, скользнувшую по ее лицу, или это была лишь игра его возбужденного воображения?
— Это простое объяснение, милорд, но, боюсь, дело так легко не решается.
— Однако можно попробовать. Не удостоите ли вы меня чести стать поверенным ваших тайн, Дженни? Каковы бы они ни были, мои чувства к вам не переменятся.
— Но вам не должно питать ко мне какие-либо чувства. Мы с вами встречаемся для разговоров и…
— К черту разговоры! Наши отношения вышли за пределы бесед, по крайней мере, для меня. Я всякий раз с нетерпением жду встречи с вами, — сказал Эдвард. — И когда вы не приезжаете, мне кажется, будто я потерял нечто важное и что остаток дня меня ничем уже не порадует. Я знаю, это глупо, но ситуация вообще лишена здравого смысла. Вы говорили, что ничего не ждете от наших встреч, я тоже ничего от них не ждал. Так, может быть, именно потому, что мы не питали никаких надежд, наши встречи переросли в нечто большее. Я бы слукавил, если б сказал, что в моем сердце не зародились нежные чувства к вам. Более нежные, чем мне должно к вам испытывать.