Бандерлог, или Барьер для силы

Вереск Юнта

— Светлого дня, странник!

Он оказывается совсем рядом с… домиком. Теперь я понимаю, что он видит не избушку, а именно домик. Небольшой, одноэтажный, с окнами, украшенными резными ставнями. Перила крыльца в стиле ставней, тоже резные. Красиво. Веранды с Бандерлогом путник не видит. Но я замечаю, как оборотень напрягся. Смотрю на ребенка…. Это не ребенок вовсе! Чудик! Паракон. Елки зеленые! Да сколько же можно!

— Госпожа ликтор, разрешите мне войти, — говорит паракон. На сей раз не по-русски, на другом языке, но я понимаю. — Я не причиню вреда, мне очень нужно пройти в магический мир.

— Входи, гость, — четко фиксирую я единственное число,

оглядывая окрестности. Других чудиков не видно.

В атриуме было сумрачно, почти темно. Шторы почти не пропускали свет из окон. В углу стоял круглый столик и два кресла. Уже легче.

Чудик снял маску, на лице я заметила облегчение.

— Спасибо, госпожа ликтор, при таком свете глазам гораздо легче.

— Меня зовут Юнта. Что привело тебя сюда?

— Я клирик Кара Фу Мэй, к вашим услугам, госпожа Юнта. Служу в мультипортале на острове Фэйтах реальности Крайноли. Я знаю, что сюда приходил отряд и был разбит. Спасибо вам, госпожа Юнта, что не уничтожили всех. Оставшиеся в живых скорбят о погибших капрале Каре и сержанте Варе, но понимают, что это был лучший исход.

Он сделал паузу, скорбно глядя на меня. Мне пришлось высокомерно кивнуть, подтверждая то ли неуместность нападения, то ли факт, что я разделяю скорбь о погибших, то ли удовлетворение от того, что кто-то уцелел.

— Я предупреждал их о том, что неразумно штурмовать Рубеж, пусть даже с неопытным ликтором. Но недалеким людям простые пути часто кажутся оптимальными.

— Насколько я знаю, воины обычно изучают тактику и стратегию. Их сложно назвать недалекими, — усмехнулась я.

— Госпожа ликтор… Юнта… Воины не изучают историю и философию, они бесконечно далеки от отношений между реальностями и понимания причин и следствий глубинных изменений.

Мне пришло глубокомысленно кивнуть, чтобы заставить его продолжать. Потому что ничего не поняла в этой тарабарщине. Но была достаточно убедительна, потому что он, с видимым облегчением, продолжил:

— Они отправились в безрассудное путешествие, и потерпели закономерную неудачу. И тогда настал мой черед.

— Какие у тебя планы? Что собираешься предпринять на острове Ваутиан?

— Вряд ли мне удастся решить мою задачу на острове, госпожа ликтор, хотя порталы порой и предоставляют нам различные сюрпризы. Иногда подарки, чаще — каверзы. Порталы любят играть с теми, кто их равнодушно использует. Очень надеюсь, что ваш портал не примет меня слишком жестоко. Я давно изучаю порталы… надеюсь, что научился с ними дружить. Вы, госпожа ликтор Юнта, согласились меня выслушать, и это первый благоприятный сигнал. Возможно, я сумею найти и уговорить мага нужной квалификации перейти на наш Рубеж. В конце концов его родиной его предшественника был Ваутиан. Но если такой возможности не будет, я попробую найти замену на соседних островах. Госпожа ликтор может не сомневаться, что на материк я категорически не собираюсь, только на острова.

Я знала, что Кара Фу Мэй говорит правду. По крайней ту правду, в которую верит. Хотя я не понимала, почему он считает, что нежелание ехать на материк должно добавить силы его аргументам — для этого нужно было хоть немного разобраться в политической ситуации, сложившейся в реальности Угайника. Зато его мысль о том, что порталы могут делать каверзы и что с ними можно подружиться, почему-то была мне близка и интуитивно понятна.

Несколько секунд я раздумывала. С таким интересным собеседником было бы хорошо поговорить подольше. В конце концов, я ничего не знаю о порталах, а он явно мог бы рассказать многое. Увы, я

не могла себе позволить показать, насколько не осведомлена о самых простых вещах — а это бы в процессе разговора обязательно выявилось. На хорошего учителя он мало походил, так что разговаривать с ним должен тот, кто хоть что-то в состоянии понять из его речей. Может быть я наговорюсь с ним позже, когда немного освоюсь, а паракон вернется с магом или без него.

Я встала. Протянула руку в сторону двери, ведущей на остров Ваутиан, заметила, что она для моего гостя появилась только сейчас.

— Хорошо, клирик Кара Фу Мэй, я даю вам проход на земли Угайника. Надеюсь, что ваша миссия успешно закончится и вы вернетесь через мой Рубеж, уже в компании с магом.

Когда мы вышли на веранду, которая клирику казалась крыльцом, я неожиданно даже для себя спросила:

— Простите за неуместное любопытство, но мне бы хотелось знать, являлся ли Кара Фам Ру вашим родственником?

— Да, госпожа ликтор, Фам Ру был моим внучатым племянником. Увы, не всегда нам удается убедить молодежь посветить себя чистой науке, — поклонившись, сказал он, и сошел вниз.

— Соболезную, — сказала я ему вдогонку. Но он уже вряд ли услышал это, потому что перешел в замедленный режим. — Счастливого пути, — пожелала я ему, и он рывком оказался в ста метрах от Дома и неторопливо отправился восвояси.

Вернувшись в атриум, я увидела перекошенное от ярости лицо Бандерлога:

— Зачем ты его пропустила?

Даже не подозревала раньше, как легко можно заполучить себе врага. Просто на пустом месте.

— Ликтор этого Рубежа, — сказала я, — решает, кого пропускать, а кого нет. Как ликтор, я решила, что он достоин прохода.

Слова эти, возможно, прозвучали слишком надменно. Просто я еще не вышла из роли ликтора и не сообразила поменять маску «начальник» на маску «ученица». Да и хитон тоже сыграл свою роль.

Бандерлога всего перекосило. Он хотел что-то сказать, но сдержался, развернулся и вышел.

А я отправилась в свою комнату. Мне нужно было принять капли — вроде бы время пришло. Тяжела ликторская доля, особенно когда в доме нет часов. Где же их взять?

Кнут

Ходила, жевала пирожки и печенье с вареньем, по разу в полчаса… примерно. Через раз пила по капле знахарской настойки. Странная она, чуть горькая, чуть мятная, чуть маслянистая, но каплю заглотить можно. Даже рассаду успела высадить.

Бандерлог объявился только к обеду. Накрыла ему в атриуме, а сама вышла перекусить на веранду — два крошечных хрустящих пирожка с начинкой из творога с вареньем и чай. Сейчас много есть нельзя… до ужина. Пирожки, которые пек Уюн, были необычайно вкусными, и мне пришлось отойти от них подальше, иначе ни одного не осталось бы.

Хорошо покурить успела. Потому что нарисовался Бандерлог. Облизывается, почесывает живот.

— Что, ученица, пора заняться делом?

В тоне его было столько сарказма, что я остереглась принимать эти слова за приглашение.

— Раздевайся.

Что?

Он неторопливо развязал шнурки и снял ботинки, затем расстегнул рубашку, штаны. И вдруг чуть не одним движением скинул их с себя, оказавшись абсолютно голым.

Фигура у него была атлетическая. Не как у качков, а гладкая, плавная, наполненная чудовищной энергией действия. Тронешь — взорвется. Как у дикого зверя, у пантеры, например. Никаких эротических фантазий такое тело мне не внушало. Примерно как мраморная статуя — красиво, восхитительно… но и все на этом.