Барби. Часть 1
Шрифт:
Если извозчик затаит на нее злобу, запросто может донести в магистрат, а тамошние черти если и любят что-то больше, чем совращать молоденьких мальчиков, так это трепать броккенбургских ведьм — у бургомистра Тоттерфиша, как известно, давно зуб на ректора, господина Ауген-нах-Аузена. Город на протяжении последних трех веков ведет непрекращающуюся войну с университетом и война эта, напоминающая то вялую осадную возню, то кипящую артиллерийскую бомбардировку, всегда требовала нового мяса. Мяса, которым ей совсем не улыбалось стать.
Извозчики все чертовски глазасты, а ее шмотки, узкий черный дублет и бриджи с шоссами, слишком хорошо знакомы публике в Броккенбурге. Всякий человек, глаза которого не
Борясь с желанием по-волчьи завыть, Барбаросса запрокинула голову, чтобы взгляд, пробившись сквозь густую паутину нависающих проводов, смог омыться в небесном покрове, точно покрытая заскорузлой грязью рапира в луже. Это не принесло ей особенного облегчения. Массивные гроздья проводов, колеблясь, издавали глухой угрожающий звук, похожий на трение исполинских чешуек, небо за ними было едва различимо и цветом мало отличалось от тряпья. Единственной отрадой был крохотный, окутанный алой дымкой, протуберанец, медленно-медленно плывущий меж облаков. Увидев его, Барбаросса с трудом подавила завистливый вздох. Это была не заблудившаяся звезда и не сгусток ядовитых чар, оторвавшийся от земли, это был люфтбефордерунг — воздушный экипаж, влекомый полудюжиной усмиренных демонов невообразимой мощи.
Вздымающий выше, чем могут подняться гарпии, размером с большую дорожную карету, он лишь казался медленным, на самом деле адские энергии влекли его с умопомрачительной скоростью, пожирая десятки мейле расстояния. Говорят, если в полдень люфтбефордерунг отрывается от земли в Магдебурге, через час он уже будет над Берлином, через три — над Варшавой, а через пять… Так далеко Барбаросса не смогла бы заглянуть даже при всем желании — не позволяли познания в географии и мироустройстве — но все равно мечтательно прикрыла на миг глаза.
Говорят, люфтбефордерунги, эти огромные птицы, поднимаются на четыре тысячи клафтеров[2] над землей — умопомрачительная, страшная высота. С такой высоты, небось, вся Германия покажется размером с овчину, проклятый Броккенбург будет видеться крохотной бородавкой, а Кверфурта — того и вовсе не увидать, да и сгори он вместе со всеми своими угольными ямами, этот Кверфурт!
А еще говорят, что люфтбефордерунги первого класса, роскошные белоснежные экипажи, напоминающие летающие замки, могут легко заткнуть за пояс самые дорогие гостиницы Дрездена. Пассажиров внутри ждут не тесные каморки, как в обычном дилижансе, а роскошные апартаменты, наполненные изысканной мебелью и коврами, на отдельной палубе играет оркестр, а специальные стюарды разносят удобно устроившимся господам горячие закуски и вино в серебряных ведерках…
Барбаросса вздохнула, провожая небесную колесницу взглядом, испытывая в то же время желание погрозить ей вослед кулаком. Где-то там, сквозь облака, неслись господа и дамы, удобно устроившиеся в мягких креслах. Облаченные в роскошные туалеты, они наверняка уже успели вылакать по бутылке хорошего вина и сожрать лангуста или какую-нибудь еще изысканную дрянь под соусом, а теперь курили хороший табак, флиртуя друг с другом, слушали музыку и рассеяно глядели на облака, мимо которых проносились с невероятной скоростью. Им не требовалось бродить по вечернему Броккенбургу, ощущая томительную неизвестность, разъедающую брюхо, и злость, медленно испепеляющую душу. Их терзают совсем другие, неведомые ей, заботы.
С другой стороны…
В небе может быть чертовски опасно даже в самую ясную и безоблачную погоду. Там, в небесной вышине, куда человек никогда бы не забрался без помощи адских сил, частенько резвятся владыки из Преисподней — как не наделенные рассудком исполинские хищники, бездумно питающиеся светом звезд и пожирающие ураганы, так и адские владыки, занимающиеся охотой на огромной высоте. Если угодишь им в когти — не спасут ни ревущие демоны, влекущие экипаж с огромной скоростью, ни вышколенные стюарды, ни оркестр на специальной палубе. В лучшем случае раздавят и сожрут прямо в воздухе. А может, и сыграют что похлеще…
Три месяца тому назад, в августе, все германские газеты трубили о пропаже огромного воздушного экипажа из восточной империи Нифон, восточных владений архивладыки Белиала на другом конце света. Взлетевший из То-Кё, он должен был приземлиться всего часом спустя в О-Сака, однако не только не приземлился, но и вовсе исчез — даром всполошившиеся на земле нифонские демонологи и алхимики пытались обнаружить в магическом эфире возмущение, вызванное влекущими его демонами.
Он не рухнул вниз, как это иногда бывает с его собратьями, превратившись в полыхающие руины, среди которых шмыгают, поедая стонущих под обломками пассажиров высвободившиеся из оков демоны. Он не столкнулся с другим экипажем — такое бывает, если возницы неопытны или слишком малодушны, чтобы обуздать расшалившихся в небесном океане демонов. Будь это обычный люфтбефордерунг, про его исчезновение забыли бы уже на следующий день, но это был роскошный экипаж огромного размера, на борту которого располагалось пятьсот двадцать человек — три сменных возницы, двенадцать стюардов и пятьсот девять пассажиров первого и второго класса, среди которых, надо думать, было немало барышников, поговаривали даже, несколько важных персон инкогнито.
Люфтбефордерунг так и не нашли. Исчез. Растворился в небе. Пропал. О его судьбе строили самые фантастические предположения, в том числе всерьез обсуждали, что посреди неба прямо перед ним внезапно распахнулась дверь в Ад — событие, которого не наблюдали от самого Оффентурена — и поглотила экипаж вместе со всем содержимым.
Разгадка нашлась лишь спустя месяц, когда газеты уже переключились было на венецианский театральный фестиваль и дуэль между австрийским герцогом N и его любовником. Местные жители, обитавшие неподалеку от горы Такамагахара, обнаружили, что с недавних пор гора украшена великим множеством статуй из чистого кобальта, появившихся в одну ночь, причем статуй самого пугающего толка. Отчетливо переданное неизвестным скульптором человеческое начало было смешано с самыми пугающими деталями, не свойственными человеческому телу — ощерившимися пастями, открывшимися прямо в торсе, суставчатыми осиными лапами, мандибулами и хелицерами, а еще — волчьими хвостами, щупальцами самых разных форм и размеров, рогами и Ад знает, чем еще.