Бархатная Принцесса
Шрифт:
А потом становится еще хуже: начинает ныть плечо. Так сильно, что я непроизвольно постанываю и чтобы хоть чуть-чуть заглушить саму себя — до крови кусаю губы. Что-то не так. Что-то не так не со мной.
И только когда выхожу и, чтобы не упасть, хватаюсь за крышу автомобиля, сердце вколачивает в сознание одно единственное слово: Кай.
— Мне нужно… — пытаюсь отделаться от руки охранника, но он даже не удерживает меня. — Мне нужно позвонить.
Никто не мешает, и я набираю Кая несколько раз подряд, но он не отвечает. И после каждого гудка в пустоту меня словно стегают кнутом
И я, кажется, успеваю сделать несколько шагов, прежде чем голос Олега стреляет в спину холодным:
— Куда собралась, родная?
Он говорит это мягко, беззлобно, но мы оба знаем, что это — щедрость сытого тигра.
— Прости, я… мне… — Слова путаются, голова снова кружится, и тошнота падает в живот тяжелым куском льда. Я как будто вся сжимаюсь вокруг этого холода, становлюсь маленькой и беспомощной, но наперекор природе пытаюсь держать голову прямо. — Мы поговорим потом.
— Почему не сейчас? — не меняя тона, спрашивает Олег.
— Я плохо себя чувствую. У меня токсикоз. — Это чистая правда, хоть я умалчиваю о том, что в эту секунду тошнота — самая незначительная боль в моем теле. И, честно говоря, я вполне в состоянии с ней справиться, но точно не на ногах и не в окружении нескольких крепких мужчин. — Я знаю, о чем ты хочешь поговорить, но это может подождать.
Меня до сих пор никто не удерживает силой, и я упрямо идут к воротам, но Олег буквально вразвалочку настигает меня и подстраивается под мои шаги. Молчит, изредка покашливая в кулак, но не разрешает дойти до заветной цели каких-нибудь пару метров. Просто загораживает путь, и когда я пытаюсь его обойти, кладет ладонь мне на локоть со словами:
— Никуда ты не пойдешь, родная. И хватить пороть херню.
— Что? — не понимаю я, пытаясь стряхнуть с себя его прикосновение, будто меня сцапала хищная птица.
— Я про твой токсикоз.
Почему мне чудится ирония в его интонации, хоть я, кажется, вообще впервые слышу его ироничным и вот таким, убийственно-спокойным. И уж лучше бы бесновался, чем вот так лениво поглаживал топором по оголенной шее, оттягивая момент удара.
— Олег, пожалуйста, мы же можем поговорить обо всем завтра? Где захочешь, как захочешь. Я все подпишу, никаких материальных претензий.
У нас есть брачный договор, но я готова пообещать ему что угодно, лишь бы вырваться на свободу. Потому что с каждой минутой чувствую себя так, будто меня обернули в папиросную бумагу и раскуривают, вытягивая силы и превращая в дым и пепел.
Он даже дает мне пройти мимо, но все-таки делает контрольный выстрел, прямо в поясницу — так, что ноги подкашиваются, и я вынуждена взять его за руку, чтобы не упасть.
— Не беременных, родная, тошнить не может. Поэтому кончай ломать комедию.
Мне все еще кажется, что услышанное — просто плод моего
— Ты просто не в себе, — бормочу первую же оформленную мысль.
— Я очень даже в себе, родная, а вот ты просто валяешь дурака. Пойдем, поговорим по душам.
Я хочу вырваться из его рук, но Олег крепко обнимает меня за плечи и со стороны мы наверняка выглядим просто идеальной семейной парочкой: жене стало плохо, и заботливый муж тут же подставил крепкое плечо. И плевать, что я, почти как капризный ребенок, упираюсь каблуками в землю, и Олег, теряя терпение, перехватывает мой локоть и ускоряет шаг.
— В чем дело, Дани? Не хочешь возвращать домой? Ты же так переживала, что перестанешь быть здесь полноценной хозяйкой.
— Отпусти меня, — слабо сопротивляюсь я.
Меня снова тошнит, бросает в холодный пот, мысли кувыркаются вместе с миром вокруг, и кажется, будто я стала антиподом и хожу вверх ногами. Но Олег сильнее, ему ничего не стоит затащить меня в дом, захлопнуть дверь и словно куклу усадить в кресло. Я закрываю ладонью рот, мычу, надеясь, что он поймет — это не игра, не притворство и меня, в самом деле, тошнит. И я даже не знаю, от чего тошнит больше — от вранья или от ужаса, что я заперта в огромном доме, который никогда по-настоящему не был моим.
Олег все-таки не удерживает меня, когда я бегу в туалет — и желудок несколько минут просто извергает из себя все, что я съела накануне. Не так много, потому что не хотела наедаться перед перелетом. Но даже немного успокоившись, все равно не спешу выходить. Сижу на корточках, уткнувшись лбом в прохладный кафель стены. Олег сказал что-то про беременность, которой нет. Но ведь там, на пляже — это было так похожее на токсикоз. И сейчас тоже.
И разве врачи в больнице не говорили…
Стоп.
Я хватаю эту мысль и быстро, чтобы она не сбежала, выдираю из нее крылья.
Впервые о беременности я услышала от Олега, в больнице, после аварии. И потом, когда мне стало плохо, он сам отвез меня в медицинский центр, где за мной присматривала выбранная им же врач. В меня что-то кололи, брали анализы, осматривали на «кресле», а когда я заикнулась про УЗИ, именно эта врач сказала, что в нем нет необходимости и с моим неблагоприятным прогнозом не рисковать.
Я окончательно запутываюсь, но с упорством муравья, который волочит в домик громадную гусеницу, продолжаю ковырять это непонимание.
Почему не сделала простой тест на беременность? Потому что мне и в голову не могло прийти, что Олег обманет меня в таких вещах. Потому что мы были мужем и женой, и в наш медовый месяц врать мне про ребенка было бы слишком жестоко.
Но было еще кровотечение, после которого меня положили в больницу. Что это? Просто задержка? Гормональный сбой?
Когда выхожу из туалета, Олег стоит рядом и протягивает стакан с водой. Руки так дрожат, что приходится вцепиться в него двумя руками. И зубы выстукивают на стекле чечетку.