Бархатная Принцесса
Шрифт:
Есть же какая-то причина, почему она пришла именно сейчас, сама, хоть явно затравлена и боится даже собственной тени. И я думаю, что все из-за последних событий. И ее слова о том, чтобы я уходила от него — это наверняка об Олеге.
— Мы ведь можем просто поговорить, да? Садитесь в машину.
Она снова вздрагивает и энергично мотает головой.
— Я не должна была приходить. — Кусает губу и слизывает с нее налипший снег. Не очень приятное зрелище. — Я и так сильно рискую. Но вы должны от него уйти.
— Почему должна?
— У него обязательства
Конечно, он нужен своей дочери, потому что никто кроме Олега, не вытащит Олю из той ямы, в которую она сама себя посадила. Только причем тут я?
— Все очень сложно, — вдруг добавляет Эльвира и смотрит на меня так, будто во мне и только во мне сосредоточена причина ее несчастий, о которых я ни сном, ни духом.
— Послушайте. — Я пытаюсь сохранить тон ровным, но это очень сложно. Она пришла что-то мне сказать или выдвинуть ультиматум, но в итоге только напустила еще больше тумана. Если все дело в прессе, и скандал побудил личных демонов Олега вылезти наружу, то она не может не знать, что я не собираюсь держаться за мужа, напротив — делаю все, чтобы получить развод. — Если хотите что-то сказать — говорите. Вы же зачем-то меня нашли, хоть не припоминаю, чтобы называла свой адрес. Может быть, в моих силах помочь, но я не буду знать, как, пока вы не расскажите, в чем дело.
На секунду мне кажется, что Эльвира прислушалась к моим словам. В испуганном взгляде появляется проблеск осознанной мысли, и она даже рискует сделать шаг навстречу, но в эту секунду за нашими спинами раздается громкий, похожий на выстрел хлопок выхлопной трубы — и Эльвира подбирается, чтобы быстро, перескакивая через лужи подтаявшего снега, скрыться в домах. Я пытаюсь ее догнать, но с моим головокружением к тому времени, как забегаю за соседний дом, от незнакомки уже и след простыл. Перевожу дыхание и даже зову ее по имени, но совершенно ясно, что она не откликнется и не вернется. Возможно, я ее больше вообще не увижу.
В машине беру планшет и пытаюсь загуглить различные вариации: Олег и Эльвира, Олег Никольский и Эльфира, и даже добавляю Катю, хоть понятия не имею, кто она такая. Ничего. Даже самый большой поисковик не знает, кто эта женщина в жизни Олега и почему она просила меня от него уйти, хоть на ревность это было совершенно не похоже. На встречу к законной жене ни одна любовница не придет в старом пальто и без прически из салона. Улыбаюсь, чувствую противное послевкусие: я никогда не пыталась встретиться с бывшими своих мужчин, но если бы мне захотелось, я бы точно пришла во всеоружии, а не как затравленный лабораторный зверь.
Глава сорок третья: Кай
За что я ненавижу больницы, так это за необходимость строго следовать режиму. Мне приходилось ломать себя каждый раз, когда подался в наемники, но и бросил я это дело потому, что муштра и линейка, как оказалось, совершенно точно не мое.
А здесь хоть и частная клиника, почти та же муштра, только прилизанная до безобразия и прикрытая
Именно так и сказал мой лечащий врач, когда утром пришел на осмотр и увидел, как я, отделываясь от потуг медсестры помочь надеть мне штаны, пытаюсь одеться самостоятельно. Сначала выпроводил девчонку вон, дождался, пока она закроет дверь, а потом обматерил меня по всей форме. Кажется, последними его словами были, что лучшее, что меня ждет в загробной жизни: слезы красотки на моей могильной плите.
— Даниэла здесь была? — спрашиваю я, а у самого почему-то сжимается задница.
— Сидела над тобой, убогим, всю ночь, — не щадит меня доктор. По выговору и внешнему виду кавказец. — Сдохнуть захотелось? Всяким олигархам на радость?
— Не люблю овощем быть.
Правда, не люблю. Ну какой из меня больной. Я здоровый бугай, меня так, немного поцарапало, не стеклянный же. Я на войне был, видел, как ребята от одного выстрела подыхали, видел, как некоторые выживали после автоматной очереди, с брюхом в решето. А мне повезло, что идиотка Ляля вообще не умеет стрелять. Не умер тогда — и теперь не пропаду.
Но если с доктором мы как два мужика еще можем понять друг друга, то все меняется, когда ко мне пускают Даниэлу.
Точнее, все в принципе меняется, когда она появляется в дверях палаты. В модном свитере теплого оливкового цвета, джинсах с бабочками и в сапогах, похожих на укороченные валенки. И на голове у нее та самая шапка, которую я купил.
Мне нужно время, чтоб перевести дыхание, потому что дырка в боку все-таки посерьезнее комариного укуса. И в башку отчетливо стреляет мысль, которую я думал, когда валялся на полу в своей квартире в луже собственной стынущей крови: как я вообще без нее жил? Коптил воздух бесполезным дыханием, кочевал, как акула, от одного рифа к другому, пожирал цветных рыбок без разбору, словно заглатывал горсть пестрых сахарных шариков.
— Привет, — осторожно говорит моя Принцесса и я, как загипнотизированный, растягиваю губы в ответ на ее улыбку.
Боль растекается по плечу, простреливает в кость, которую просто чудом не задело, но я держу себя в руках. Нельзя, чтобы моя беременная Принцесса волновалась из-за такой фигни.
— Я тебя поцеловать хочу, Принцесса. Сдурею просто. Не заставляй к тебе ползком…
Она даже закончить не дает: летит ко мне, и наброшенный на плечи больничный халат развевается крыльями за спиной.
— Кай…
— Даниэла…
Это все, что мы успеваем сказать, потому что просто остервенело цепляемся ртами друг в друга, словно у нас один на двоих кислородный баллон. И это просто на хрен полная нирвана или полный дзен, или что-то другое, что обозначает полное единение души и тела. Это только отголоски ранения во всем теле, импульсы нервов, но я чувствую себя паразитом, которого невидимая рука прикалывает шпильками к самому прекрасному созданию на земле. И я сам становлюсь лучше рядом с ней, впитывая ее запах, ее поцелуи.