Барин-Шабарин 3
Шрифт:
Я состроил мину, что очень сильно сожалею, что нам не удалось договориться, развёл руками и не спеша сделал два шага в сторону выхода.
— Да, стойте же! — выкрикнула Кулагина. — Я согласна. И мой стряпчий уже сегодня будет готовить все необходимые распоряжения. Есть у меня полмиллиона. Но я хотела бы ещё узнать, на что будут тратиться эти деньги. И, как только вы предоставите мне все документы, которыми меня так пугаете, и я увижу, что они мне действительно угрожают, всё сладится самым ближайшим образом.
— Я был уверен, что мы с вами договоримся, — сказал я.
Зачем
Когда есть политический вес, уважение, известность, то это всё, при грамотном-то подходе, можно и монетизировать. Хотя и деньги для меня не самоцель. Они — средства возвышения. Вот такой вот получается замкнутый круг.
А вообще, правоохранительная система Екатеринославской губернии не выдерживает никакой критики, словно здесь рай для непуганых людей и ушлых преступников. Федор Васильевич Марницкий только ещё чего-то хочет — хотя, и он, если уж быть откровенным, трусоват.
Вот меня просто взяли и отпустили обратно в гостиницу. Это я сам вызвался дать показания под протокол, а после еще объяснил все свои манипуляции с отпечатками, прежде всего, Марницкому, которого подумывал рекомендовать губернатору на должность главного полицмейстера губернии. Думаю, что с те документы, что должен изучить губернатор, дают мне возможность просить Якова Андреевича Фабра. Так что с Федором Васильевичем я разговаривал обстоятельно, показывал несколько раз бумажки, бороздки и петельки, указывал на другие обстоятельства. Пусть учится этой самой дедукции, пригодится.
А мне ещё необходимо продумать разговор с губернатором и с ревизором. Но сначала нужно спокойно пообедать, может, и подремать пару часов. Ведь дел впереди — воз и маленькая тележка.
Глава 9
Скоро я был уже у себя в номере и жадно поедал двойную порцию телятины с хреном. Было всё-таки ощущение, что я что-то не доработал, что-то упустил. Наверное, у многих так бывает: дело сладилось, в все равно не верится, что закончилось благополучно и никакого подвоха нет. Хотя всё складывалось как нельзя лучше. Обвинить меня теперь в том, что я коим-то образом причастен к убийству вице-губернатора Кулагина, нельзя — понятно, что не я Зарипова послал убивать Кулагина.
Это было ясно каждому, кто слышал ответы Зарипова и видел, как он выплёвывал их сквозь зубы. Лавр-то, оказывается, был на меня зол и даже думал убить. С моим спасением, когда я обязан был замерзнуть в снегу после того, как меня напоил и ударил именно Зарипов, у этого мелкого дворянчика все пошло кувырком. А потом ему пришлось стать перебежчиком, и этот поворот вовсе ему помутил рассудок. У Лавра Петровича есть своя фобия, ну или комплекс. Он вынуждено подчиняется, хотя это, как признался убийца, противоречит его принципам и чести.
И тут подчинился мне… И хотя Шабарин сильно изменился (то есть — появился я), и Лавр, по его словам, в какой-то момент стал колебаться, но все равно…
Правы те, кто говорит, что нужно порой ввязаться в драку, а уж там и смотреть… Вот и я сильно задержался в доме вдовы Кулагиной. Вот знал бы, что не так и легко основать фонд, как и перевести средства в него от Елизаветы Дмитриевны, так, может, иначе бы дела уладил.
Был разговор со стряпчим, который пообещал прямо сегодня составить ряд документов по передаче части собственности Кулагиных в фонд. Полненький деятельный мужчина, казалось, искренне заверял, что дело не займет ни времени, ни усилий. Но… Нужно сделать это… после вот это… потом еще вот так и вот эдак. И нам даже не нужна будет Елизавета Леонтьевна, а нужно чуточку подождать, всего-то… Месяц-два. А так… Без проблем и проволочек.
Я не был знаком с наследственным правом Российской империи, но понимал, что просто так не получится оттяпать имущество у вдовы. А наличными она не могла расплатиться полностью. Вступление в права наследования по факту смерти супруга, за неимением детей, происходит без каких-либо особых проволочек, но… мне не передавались ни гостиницы, ни какое-либо иное имущество, расположенное в Екатеринославе. Договорённость была о том, что на меня будет отписано большое имение на границе с Киевской губернией, оценочной стоимостью в сто двадцать тысяч рублей. Остальные деньги Кулагина намерена была передать векселями.
Процесс передачи и перерегистрации имущества и занимал два, а то и больше, месяца.
Как же тогда хлопнул себя по залысине господин Гюнтер, немец, но специалист по российскому праву, я думал, что сотрясение получит. Мне доводили приблизительное время решения моего вопроса с учетом задержек у вице-губернатора. Сейчас же я заверил, что сам губернатор подпишет все, что нужно.
Это самое имение, площадью в одну тысячу десять гектаров земли — огромнейшая территори! — числилось как приданое самой Елизаветы Леонтьевны, поэтому она могла после смерти мужа распоряжаться им сама. Признаться, я с удовольствием поменял бы своё имение на то, Инвентарь которого я теперь читал. Чего стоят только две тысячи двести крепостных крестьян, а также два сахарных завода и различные другие предприятия!
Между тем, я обязался передать это имение вновь вдове, как только Фонд получит именно деньги, а не какое-то имущество. А земли мне и своей хватит, и то сравнительно небольшое имение, что мне принадлежит, можно развить до таких масштабов, что это будут уже не просто поля, а промышленный центр. Да-да! Вот об этом я и собирался подумать, доедая вторую порцию телятины.
А еще насколько мне нужен сахарный завод Кулагиной? Может, мне, пока буду распоряжаться ее имением, перевезти оттуда оборудование заводика?