Барин-Шабарин 3
Шрифт:
— Барин, к вам от губернатора пришли, — горделиво, как будто это его позвал губернатор, говорил мой старший дружинник.
Возгордились, черти! Уже понесли разные слухи, как их барин выкрутился из непростой ситуации. И благо, что многие из моих дружинных, даже безграмотные, почти всё уловили и поняли из того, что происходило в доме убитого вице-губернатора.
— Ваше превосходительство, вы желали меня видеть? — спросил я, войдя в кабинет губернатору.
— Не сказал бы, вы уж не держите зла, господин Шабарин, что я так уж хотел встречи с вами. Уж больно много ваше прибытие принесло в Екатеринослав проблем. Но вынужден.
Лицо Якова Андреевича Фабра выражало усталость. На столе были разложены как раз те документы, что я передал Фабру ранее. Я знал, что губернатор — педант, поэтому каждая бумажка у него лежит на своём месте. Семь небольших стопок документов были выложены в ряд, отсортированные по какому-то только губернатору известному принципу.
Яков Андреевич, видимо, ожидал, что я буду говорить, может, оправдываться или объясняться, каким-то образом лебезить перед хозяином губернии, но… Во-первых, я не считал пока что Фабра истинным хозяином Екатеринославской губернии, так как на эту роль больше подходил Кулагин. Во-вторых, у меня такие документы, которые и губернатора в нокаут отправят. Так что я не хотел быть в разговоре заведомо вторым номером.
— Знаете… — после некоторой паузы вновь заговорил губернатор. — А ведь я вам даже в некоторой степени благодарен. Вы растормошили осиное гнездо, которое уже давно нужно было бы выжечь.
Вот как? Я даже подобрался и с интересом посмотрел на Фабра. Он мне не казался человеком плохим, да и вправду сказать — он почти что ни в чем не замешан. Смалодушничал? Не навел порядок жесткой рукой? Пусть так, но как администратор он хорош. Вон какие стройки затеял, а это в условиях, когда часть губернаторских средств уходило в тень… кармана Кулагина, и не только его.
— Ваше превосходительство, вы говорите — выжечь гнездо, но я бы не хотел, чтобы этим огнём задело и вас. Прекрасно сознаю последствия. Честь и долг не позволяют мне полностью скрыть те преступления, которые делались за вашей спиной, — сказал я и после жеста рукой, так Фабр предлагал присесть за стол, и когда сам губернатор занял место за столом, продолжил. — Мы можем договариваться. И сейчас есть возможность поправить дела.
— Господин Зарипов утверждает, что совершил убийство во благо своей семьи, что вы скажете? Я определенно не могу принять то, что убийство совершено во благо. Можно ли оправдать убийство человека семейным положением? — спросил Яков Андреевич, меняя тему разговора, будто бы выгадывая время подумать.
У меня складывалось чёткое убеждение, что губернатор ходит вокруг да около, не решаясь задать некий вопрос. Вот и получается между нами светская беседа, а ведь нам много есть о чем поговорить, и без ужимок и расшаркиваний. И я свой намек уже озвучил. Мне нужны полномочия, чтобы самому навести порядок в губернии. И вот зачем мне это? Так есть миссия, есть цель. И они одни для меня во все времена, во всех жизнях: делай все, что в силах, на благо своей родины. Как бы пафосно это ни звучало. Но я еще тот эгоист, индивидуалист. И я желаю тешить свое самолюбие тем, что буду считать небеспричинно свою Родину самой-самой. Что в этой стране я буду уверен за будущее своих детей. Вот такой я эгоист, только о себе и своих детях, к слову, пока что и не рожденных, к сожалению, и не зачатых, думаю.
—
В этом протоколе не было личных мотивов, ни слова про ненависть и иные чувства Зарипова, но там вполне подробно описаны мотивы Лавра.
Сосед мой шантажировал Зарипова ещё и документами, различными расписками, какими-то там свидетельствами о преступлениях Лавра. Жебокрицкий, ещё тот прохиндей, почти все свидетельства преступной деятельности Лавра выдумал. Лично я видел у него лишь расписку Зарипова всего-то на триста семьдесят рублей. Так что, если бы мы откровенно поговорили с Лавром Петровичем и поняли, что Жебокрицкий блефует, то, возможно, ничего бы и не произошло. И если бы я открылся Зарипову и рассказал о том, что архив документов Жебокрицкого у меня, то смог бы сделать Лавра Петровича своим настоящим союзником.
Правда, сейчас я думаю, а нужен ли мне был такой товарищ? Всё же он оказался отличным актёром, умным и расчетливым, способным на предательство, при этом с явными психическими проблемами. И однажды всё равно бы… Если человек изменил лишь лицо и не пробует эту гниль выводить из себя, то она обязательно его поглотит в будущем.
— Кем же вы, Алексей Петрович, видите себя в будущем? — снова будто ведя светскую беседу, поинтересовался губернатор.
У меня даже сложилось впечатление, что я какой-то его племянник и веду теперь разговор со своим дядей, приехавшим из Петербурга и деловито интересующимся успехами родственника. Может, еще на табуретку залезть и стишок про близкие отношения Деда Мороза и Снегурочки рассказать?
— Прошу простить меня, ваше превосходительство, могу ли я быть откровенным? — дождавшись кивка Фабра, я продолжил: — Я не могу наблюдать за тем, как моё Отечество впадает в яму казнокрадства, при этом понимаю, что победить воровство просто невозможно. Но с этим всегда нужно бороться честным людям, тогда честных людей будет больше.
— Пламенные слова. И не было бы вот этого, — губернатор показал на стопки документов, — я и не воспринял за правду ваши слова. Вместе с тем, я повторю свой вопрос, и будьте добры на этот раз ответить на него. Кем вы видите себя в будущем?
Не праздный, значит, интерес — мне сейчас что-то хотят предложить. И мне необходимо соглашаться. Если я не хочу прожить вторую жизнь, предаваясь лишь развлечениям — а иначе стоило ли начинать всю эту борьбу с Кулагиным.
Ещё там, в конце моей первой жизни, я был настроен служить во благо Отечества. Причём делать это на том месте, в той области, куда занесёт меня судьба. Надо быть военным? Я им был и, в прямом и переносном смысле, проливал кровь за свою Родину. После должен был стать чиновником, и считал, что профессионально пригоден для того, чтобы служить и на этом поприще. Те устремления, тот настрой что-то менять к лучшему не прошли и сейчас. Бороться и побеждать.