Барин-Шабарин 4
Шрифт:
Нельзя быть уверенным, что моя деятельность приведёт к победе. Но, если есть хоть какой-то шанс на это, что не могу же я разменять будущее своей страны на свои половые инстинкты!
И всё же во мне пропадает актёрский талант. В какой-то момент я даже ощутил себя Владимиром Ильичом Лениным. Вот и на него люди в очереди стоят, чтобы посмотреть на мертвого вождя мирового пролетариата. Или стояли… Что-то давненько я на Красную Площадь не хаживал, а если и бывал там, то не обращал внимания, всё ли ещё Владимир Ильич привлекает людей. В любом случае, на меня также
— Ну, будет тебе притворяться! — шептала Эльза. — Словно пуля, действительно, в тебя попала.
При этом вдова начинала всё более тяжело дышать, и не только говорила, но и действовала, снимая с меня шёлковую пижаму, которую, из моего дома Саломея, также здесь рядом поселившаяся, ничего не зная о том, что я не особо нуждаюсь в её заботе и чувствую себя просто великолепно, отдохнувшим чуть ли не помолодевшим. Хотя, куда мне ещё молодеть! Это я всё ещё до конца никак не смирился со своим новым обликом.
— Что ты делаешь? Прекрати! — говорил я без особого успеха убирая женские руки с некоторых, особо важных для каждого мужчины, мест. — Жандармы, что на первом этаже сидят, могут в любой момент сюда прийти или услышать нас.
— Они уже спят. Все спят! — с упреком сказала Эльза, продолжая свои манипуляции.
— Проснутся же! — уже не делая попыток отстранить женщину, сказал я.
— Я подсыпала им в чай снотворное. До утра проспят оба, — нетерпеливо сказала Эльза, безуспешно пытаясь снять с себя корсет. — Да помоги же ты мне!
— Ты сумасшедшая! Иди же ко мне! — сказал я, доставая нож из-под подушки, разрезая тесёмки, завязанные в узлы.
Трое мужчин сидели в отдельном обеденном кабинете ресторана Морица. Они не знали, что именно этот кабинет в последнее время приковывает взгляды всех посетителей. Своего рода это уже достопримечательность. Официанты даже порой так и говорят: «А вот здесь молодой дворянин Шабарин бросил вызов всесильному вице-губернатору!». История эта уже обросла многочисленными подробностями и легендами, ведь о покойном вице-губернаторе теперь можно говорить без придыхания, не страшась ничего, так и своё выдумать, чтобы гости в ресторане оценили «изюминку» заведения, не грешно.
Мужчины были условными врагами друг другу, представляли интересы разных политических группировок. Вместе с тем, никто драться не будет, не случится и оскорблений. Это другие головы могут слетать с плеч и рушиться судьбы, а те, кто имеет реальную власть, руки свои марать не станут, для этого всегда хватает исполнителей
— Ну, и что в свете всего случившегося мы будем делать? — задал вопрос Арсений Александрович Мицура, доверенное лицо князя Михаила Семёновича Воронцова.
— Шабарин всё же ваш человек? — игнорируя вопрос от подполковника жандармерии Лопухина.
— А если бы это было так, то что меняется? — от Мицуры последовал третий вопрос, который также не имел ответа.
— Мы так будем задавать вопросы? Так мы ответов не найдём.
Все трое мужчин замолчали и почти синхронно начали есть. Аромат и вкус телятины, блюда, которым так славится, кроме всего прочего, ресторан Морица, были умопомрачительными.
Два дня эти трое мужчин присматривали друг за другом. Они знали, что здесь находятся оппоненты, но при этом не шли на контакт. И представитель воронцовской партии, и представитель партии Чернышова, не безосновательно подумали о том, что Третье Отделение совершает много ошибок. Так что решили пока не проявлять свою активность, давая возможность жандармам создать себе по-больше проблем.
И пусть фигура некого дворянина Шабарина интересовала и Мицуру, и Степного, но и тот, и другой знал, что этот человек не его. Так что вполне было очевидным, что спасать Алексея Петровича Шабарина никто не собирался, причисляя его к противоборствующей группировке.
Однако сейчас Мицура понял, как, впрочем, и Степнов, поняли что Шабарин действует в каких-то своих личных интересах. Сперва даже у всех заинтересованных лиц было убеждение, что люди Нессельроде добрались до Екатеринослава. Однако эту гипотезу также быстро отринули, как невозможную. Чиновники даже не предполагали, насколько синхронно и почти одинаково они думали на протяжении тех дней, когда прибывали в Екатеринославе и присматривались к происходящему в городе.
— Третье Отделение готово признать свою неправоту и отступить? — спросил Степнов.
Однако голос статского советника был наполнен желчью, издевательством. Министерство внутренних дел Российской империи переигрывало Третье Отделение, поэтому Степнов, несмотря на то, что был человеком разумным, поддавался эмоциям и не отказывал себе в толике злорадства.
— Вы предлагаете всё переиграть? — спросил Лопухин.
— Я против переигровки! — решительно заявил Мицура. — Вы ударили по нашим интересам в губернии, потому я и требую, чтобы она полностью осталась за нами. Никаких выплат, никаких ваших предприятий на территории губернии не должно быть.
— Это неправильный подход, — вальяжно сказал Степнов. — Князь Воронцов уже не в той силе, чтобы что-то требовать. Он и болеет часто, и при дворе его вспоминают всё реже. И да, мы все знаем о том, что на Кавказе началось наступление наших войск. Но были взяты лишь только два, пусть и крупных, аула. На том всё и остановилось. Неужели вы считаете, что в силах хоть что-то диктовать?
— Тогда я, господа, предлагаю поиграть в другую игру, — взяв себя в руки, даже с улыбкой, сказал доверенное лицо Воронцова. — Пусть Фабр остаётся на своём месте, оставьте вы уже в покое этого Шубарина или Шабарина, как его там зовут. Вам же не отказано в выплатах. А в газете написана такая сказка о будущем губернии, что был бы жив Александр Сергеевич Пушкин, обязательно бы её переложил на стихи. Вот пусть Фабр и этот Шабарин попробуют хоть что-то притворить в жизнь.