Барон Дубов 2

Карелин Сергей Витальевич

Гномы сновали мимо нас с раскрасневшимися лицами и взмыленными задницами. Учеников академии будто вовсе не существовало. Пробегали как гвардейцы жреца, так и обычные солдаты гномов. Что-то явно происходило. У меня появилось нехорошее предчувствие, но оно отошло на задний план, когда мы зашли в столовую.

Услужливые гномы и гномихи (или гномессы? Нет, лучше гномихи) в белых передниках и тёмных рубашках ставили на столы подносы, полные еды. Чего там только не было! Копчёные сосиски, блестящие от жира и сока, омлет, от которого струится ароматный пар, овощи, запечённые

на гриле, целая россыпь тарелок со свежей, румяной выпечкой, гора, нет… ГОРА хрустящего бекона и ещё целая куча закусок и соусов. Я начинаю влюбляться в этот город. Если гномы всегда так завтракают, в следующей жизни хочу быть гномом.

А вот Сергея Михайловича я не увидел, хотя за столом для сотрудников академии уже сидели медсестра и другие люди. Может, он уже позавтракал и ушёл готовиться к экскурсии в кузни? Жаль, я хотел успеть поговорить с ним до неё.

Несколько студентов тоже уже завтракали, так что и мы с княжной и оркессой сели за стол. Девчонки набрали себе всяких салатов и прочего низкокалорийного и несъедобного. А парни факультета набросились на мясо и омлет. Впрочем, как и я. Только и успевал запивать крепким кофе воздушный и почти невесомый омлет с хрустящими полосками бекончика.

И лишь одна Лакросса выделялась на фоне остальных девушек. Она тоже ела мясо и задорно хрустела поджаренными овощами. Это заметил и граф Дорофеев. Он хмыкнул, встряхнув отрастающими медными завитушками волос.

— Восполняете потерю калорий после игры на кожаной флейте, госпожа Морок?

Несколько студентов побледнели и с завистью посмотрели на меня. А один и вовсе тихо заплакал.

— Мхм, чавк-чавк! — ответила девушка графу и показала ему средний палец.

Дорофеев хохотнул и обратился ко мне:

— Как оно, господин Дубов? Вижу, тоже восполняете острую потерю белка. Скажите, правду ли говорят, что оркские девушки самые трудолюбивые и старательные?

Остальные с любопытством уставились на нас двоих. С Дорофеевым мы сидели друг напротив друга, нас разделяло только блюдо с пышными творожным ватрушками. Они прямо таяли на языке, оставляя только вкус ванильного облака. Я положил столовые приборы вдоль тарелки.

— Слушай, граф, я скажу тебе две вещи, и ты должен их запомнить на всю жизнь. Первое: чарующие звуки кожаной флейты должен услышать каждый мужчина. Я повторю, чтобы ты понял. Каждый. Мужчина. Смекаешь?

Щека у парня дёрнулась, а взгляд ожесточился. Смекает, и ещё как.

— И прежде чем скажу вторую вещь, задам вопрос. Ты же вроде нормальный для аристократа? Помогал, когда проклятье Скомороха косило людей…

— Не знаю, что ты себе возомнил, Дубов, — приосанился Дорофеев. — Но в бою своих не бросают. Это любой дворянин знает. А сейчас мы не в бою, так что изволь пояснить свою дерзость.

— Обойдёшься. Второе: у тебя всего несколько секунд, чтобы извиниться перед девушкой, или я сломаю тебе нос. Что и как она делала сегодня ночью касается только её и меня. И, может быть, княжны Онежской.

«Да твою мать!» — прошипел плачущий студент. А граф усмехнулся:

— Хорошо, Дубов. Я докажу тебе,

что я человек чести. Госпожа Морок, я прошу у вас прощения.

Он встал и поклонился оркессе, а та только ресницами в ответ похлопала. Но моё внимание уже привлёк какой-то дикий шум с улицы. Словно собралась целая толпа и давай буянить. Я оглянулся и увидел примерно это. Куча гномов стояла возле входа в столовую и кричала оскорбления. Их сдерживали несколько человек из персонала. Еда им, что ли, местная не по нраву? Как по мне, дак очень даже ничего. Странно.

— Раз уж мы заговорили о чести, Дубов, — снова обратил на себя моё внимание худой Дорофеев. — За тобой должок за тот подлый удар в лесу пару дней назад.

— А?

— Я вызываю тебя на ду…

Граф не договорил. Ему в лицо прилетел хороший такой булыжник.

Глава 19

Граф Дорофеев, загремев стульями, рухнул навзничь. Не скажу, что сам не хотел так сделать, но сейчас мы в чужом королевстве и должны держаться друг друга. Как сказал бы сам Дорофеев, мы в бою. Хорошо хоть он успел отчасти уйти с линии удара, поэтому отделался огромным синяком…

Я помог посадить его на стул и затем вышел на этаж. Перед столовой собралась приличная толпа гномов, и у многие имели при себе импровизированное оружие: ножки от табуреток, топоры и вилы. Что ж, либо по гномским меркам в этом месте кормят так плохо, что поварам место на костре, либо у них претензии к посетителями, то есть к нам.

— Помяните моё слово, друзья! — бесновался в толпе высокий и тощий гном с жидкой бородой. Под ней просвечивала тонкая шея с выпирающим кадыком. Взгляд подстрекателя лихорадочно горел. — Не будет добра гномам от людей! В их жилах течёт коварство! Их дворянство — это клубок змей!

Толпа поддакивала гному и напирала на ряды персонала столовой. Повара и официанты пытались сдерживать народ, но их быстро теснили. А гном не унимался:

— Я знаю со слов кузена, что они явились из Шутовского ущелья! Видит Омур, они принесли с собой проклятье Шута! Если мы не прогоним их, то наше царство погибнет!

Я довольно сильно топнул ногой, отчего первые ряды бунтовщиков подпрыгнули и испуганно попятились. Другие студенты высыпали за мной и встали позади, прикрывая вход в столовую. Дорофеев пока приходил в себя, а Северов с седым Коротковым ему помогали. Княжна встала справа от меня, а Лакросса — слева и призвала копьё, но я взглянул на неё и мотнул головой. Только резни здесь не хватало.

— Он прав! — громко сказал я. — Мы прошли через Шутовское ущелье и столкнулись с монстром. Но я победил его, и никакого проклятья на нас нет.

— Враньё! — вскричал гном, и его поддержал гул голосов. — От Шута нет спасенья, это каждый гном знает. Если попал под его чары, то ты увидишь такой кромешный ужас, что не сможет сдержать приступ истерическэо хохота. И затем так и будешь смеяться, пока не умрёшь. Ни один гном, попавший под действие проклятья, не спасся! Один Омур ведает, сколько душ пожрал Шут! А теперь вы принесли эту смерть нам!