Барракуда

Лунина Татьяна

* * *

Понедельник, как ни странно, принес удачу. Ее вызвал с утра Талалаев. Лев Осипович порасспрашивал о жизни, о планах на будущее и заявил.

— Мне нравится, как ты работаешь, Кристина. Сейчас обещать ничего не могу, но через месяц освобождается ставка спецкора. Считай, она твоя.

Как не бросилась на шею главреду — сама не знает. Потом позвонила Оля, попили кофейку, покурили. Фантазия второго режиссера распалилась, и неуемная Хлопушина уже видела Кристину под венцом с художником. Или доктором.

Пророчить точнее Ольга не решилась.

— Они оба на тебя запали, но кто больше — сказать не берусь.

В семь была дома, без пяти восемь в длинном вечернем платье допивала кофе. Ровно в восемь раздался дверной звонок.

— Добрый вечер! — на пороге стоял Щукин, одетый в роскошный темно-синий костюм. От него веяло спокойной уверенностью и дорогим парфюмом. Этот денди доставал ей примерно до бровей.

— Здравствуйте, я готова, — вежливо доложилась «светская львица».

Анатолий почтительно посторонился, хозяйка закрыла дверь, и они поскрипели на лифте вниз. У подъезда стояла иномарка, за рулем сидел молчаливый хмырь с крепким затылком и в темном костюме. «Как в дорогом катафалке, — подумала почетная пассажирка, — никому не нужная роскошь и гробовая тишина». Щукин открыл заднюю дверцу.

— Прошу, — и львица впрыгнула внутрь.

…Шалопаев не соврал: здесь, действительно, все впечатляло. Скромная телевизионщица и представить себе не могла, какой блеск соседствует сегодня рядом с нищетой. В магазинах в дефиците соль — здесь в избытке балыки, языки и икра, на прилавках убогая продукция фабрики «Заря» — тут сверкающие бриллианты, смокинги и роскошные платья, народ давится за обычными сигаретами, а эти попыхивают дорогими сигарами. Повсюду мелькают знакомые лица: вот этот, известный режиссер, недавно в программе «Время» жег публично партийный билет, а тот, из чиновной верхушки, обещал золотые горы, клялся, что отоваривается в соседнем магазине и ездит, как все, на трамвае.

— Извините, я на минуту отойду, — пробормотал вдруг Щукин и ринулся навстречу гривастому здоровяку в светлом костюме. Завезенный в столицу зачинщиком перестройки, тот рыл теперь яму хгакающему патрону и безудержно рвался к власти. Чтобы приложиться к его вздернутой в приветственном жесте, мелькающей повсюду руке, многие из здешних не то, что спутницу, мать родную оставят.

Госпожа Окалина себя не узнавала. С одной стороны, блеск, мишура, сладкие улыбки, самодовольные лица раздражали и наводили тоску. С другой, очень хотелось быть одной из них. Так же небрежно сверкать бриллиантами, уверенно останавливать официанта с подносом, привычно трескать икру и лениво оглядываться, изредка кому-нибудь кивая. Хотелось денег, популярности, власти, без которых не жизнь, а унылый счет дней от аванса до зарплаты.

— Привет, — с неба свалился Кирилл Жигунов, — вот уж не думал тебя здесь увидеть!

— Почему? Недостаточно хороша для вашей компании?

— Слишком хороша! — не скрывал восторга сыщик. — Ты одна?

— Нет.

— Понятно, — поскучнел Жигунов, — а я сюда случайно затесался. Начальство получило пару билетов, в один сдуру вписали меня.

— Понятно, — передразнила Кристина, она ни на йоту не поверила этому темниле.

— А вас опасно оставлять одну, — рядом снова нарисовался Щукин и протянул бокал с шампанским, в его глазах мелькнуло что-то странное.

— Опасаться,

к сожалению, меня не стоит, — добродушно улыбнулся Кирилл, — мы с Кристиной давние друзья, просто встретились здесь случайно, — мимо проскользнул невзрачный тип, по ходу что-то бормотнул Кириллу. — Желаю хорошо провести время, счастливо оставаться, — церемонно расшаркался «давний друг» и отчалил.

— А он кто? — задумчиво смотрел вслед Жигунову шалопаевский дружок.

— В смысле?

— Чем занимается?

— Юрист, — Кристина вспомнила вдруг Мишкины угрозы и от души пожелала своим друзьям никогда не столкнуться.

— Добрый вечер! — мягко прошелестело в затылок. От неожиданности она вздрогнула и резко обернулась. — А вы не теряете больше ключи?

Глава 15

Странно устроена человеческая память: стирает годы без следа и оставляет минуты, забывает близкое — давнее помнит, выбрасывает своих — трясется над чужими. Перед ней стоял не крысиный тип в смокинге и галстуке бабочкой — Женя протягивал ключи и предлагал опомниться. Редко вспоминала мужа в последнее время: отболело, подзабылось, улеглось. Напомнил тот, кого и знать не знала, и видела только однажды, а, как вчера, звучат в ушах вкрадчивые нотки: лучше находить, нежели терять.

— Ефим Ефимович, — просиял Щукин, — добрый вечер! А я вас искал.

— Что же меня искать, Толя? — изумился «смокинг». — Я весь на виду, всегда открыт для партнерства и дружбы, — поверить в это было трудно. Коренастый двойной Фима с цепкими глазами никак не казался добродушным простаком. Он был явно себе на уме и не так доступен, как уверял. Кристина вспомнила первое впечатление, смокинг и бабочка его не изменили: этот тип по-прежнему смахивал на крысу. Умную, хитрую, опасную. — Приятно видеть такую красавицу среди гостей! — расплылась в улыбке «крыса». — Ты бы представил нас друг другу, Толя. Мы ведь с вами так и не успели познакомиться, помните?

— Нет, — вежливо улыбнулась «красавица».

Щукин виновато засуетился, что было на него совсем непохоже. Видно, «крыса» крепко держала очкарика в лапках.

— Ефим Ефимович Осинский, доктор математических наук, профессор, лауреат, президент Фонда содействия перестройке, мой учитель.

— И друг, — ласково добавил «учитель».

Щукин радостно хлопнул ресницами.

— А это Кристина, тележурналистка.

— Очень приятно, — наклонил лысеющую голову Осинский, потом приклеился взглядом, — ведете программу? Музыка, кино, политика? Думаю, вам по плечу любая тема.

— Анатолий слегка возвысил мой статус. Я — редактор, работаю в информации, — невозмутимо пояснила «плечистая». Она не собиралась подобно Щуке лебезить перед этим многослойным, общалась с людьми и покруче.

— Толковый редактор — большая ценность, — уважительно заметил Осинский, — я понял это, когда публиковал свои труды.

— Ты, как всегда, абсолютно прав, дорогой! — к ним подошел вершитель телевизионно-радийных судеб, одним движением своей барской руки он мог любую пешку сделать королевой. Кристина никогда не видела его так близко, только однажды мимоходом столкнулась у входа в Комитет Гостелерадио.