Барракуда

Лунина Татьяна

— А этот человек, который сейчас ушел, служил с вашим сыном в Афганистане? — почтальонша подцепила чайной ложкой рубиновую вишню и с интересом на нее уставилась.

— Да вы кушайте, милая, — ласково подбодрила хозяйка, — поглядом сыт не будешь.

— Вкусно, — похвалила лакомка, проглотив ягодку.

— Простите, вас как зовут?

— Кристина.

Белое облачко одобрительно колыхнулось.

— Так вот, Кристина, мальчики появились на свет в одном роддоме, а с мамой Стасика мы лежали на соседних койках. И как-то очень сблизились, не смотря

на разницу в возрасте, а потом и подружились. По возможности отмечали вместе дни рождения детей, и ребят старались привязать друг к другу. Одному ведь в этом мире трудно, вы согласны со мной?

— Да, — не моргнула глазом лгунья.

— Леночка с семьей сначала жила в Кузьминках, позже им дали хорошую квартиру в центре, но мы не переставали общаться. У взрослых дружба от перемены места не зависит. Когда Лена погибла, Стасик провел неделю у нас, потом бабушка увезла его в Сибирь, но мы с ними переписывались, не теряли отношений. Дима как-то туда съездил, Стасик на лето приезжал к отцу в Москву — друг друга не забывали. А когда Стас вернулся, мальчики сблизились еще больше, прямо не разлей вода. Мой Дима ведь тоже учился на художника, как и Стас. Только некому его было отмазать от армии, но тут уж, как говорится, каждому свое, — Евгения Захаровна отхлебнула давно остывший чай. — Когда прислали то, что осталось от сына, Стас не отходил от меня ни на шаг. А потом сказал, что, если я не против, он будет всегда маячить у меня перед глазами. Так и заявил, — улыбнулась сквозь слезы старушка, — буду маячить у вас перед глазами за двоих. А хотите, я покажу вам семейный альбом?

— В другой раз, если можно, — мягко отказалась почтальонша. — Мне, правда, уже нужно идти, я не всю пенсию разнесла.

— Да-да, милая, конечно, — опомнилась словоохотливая хозяйка, — извините, что вас заболтала. Одиночество развязывает язык перед хорошим человеком.

«Идиотка безмозглая! — ругал себя «хороший человек», входя в арку двора. — Какого черта врала Корецкому? И как теперь выпутаться из этой дурацкой ситуации? Наоборот, надо было всю правду выложить, а заодно проверить на вшивость, что для него важнее: я или мой статус. И сюрприз теперь, естественно, накроется медным тазом, кому охота делать что-то приятное врунье? Гордость — это, конечно, плюс, но гордыня — уже минус. Дьявол гордился, да с неба свалился, а я, похоже, вляпалась похуже». Дальнейшее произошло в секунды, она даже толком понять ничего не успела. Сзади вдруг послышался топот, пробегающий парень резко дернул сумку, другой, слева, чем-то пшикнул в лицо, впереди выскочила знакомая машина, завизжали тормоза и все погрузилось в черноту…

Очнулась на чем-то жестковатом, тошнило, разламывалась голова, страшно хотелось пить. Жертва налета открыла глаза, на нее таращился перепуганный Стас.

— Слава Богу, я уж думал, не оклемаешься, в больницу придется везти.

— Сумка где? — непутевая почтальонша старалась говорить независимо и строго, но вышло жалкое нечленораздельное кваканье, надо быть логопедом, чтобы понять такую речь.

— Здесь твое орудие труда, не волнуйся, отбили, — ухмыльнулся спаситель.

— Как?

— Молча. Пить хочешь?

— Ага.

Корецкий выудил из-под сиденья бутылку, подцепил обычным

ключом пробку, осторожно приподнял ее голову левой рукой, правой поднес воду ко рту. Она жадно припала к горлышку, никогда еще простая минералка не казалась такой вкусной.

— Ну как, получше?

— Ага, — Кристина отряхнула капли с груди, — спасибо, я пойду, — и протянула руку к дверце. Голова закружилась.

— Может, угомонишься, наконец?

— Пять минут посижу, — согласилась неугомонная.

Помолчали, первым открыл рот Стас.

— О тебе гудит вся Москва, знаешь?

— Нет, — она сдавила виски: вот голова гудит, это точно. И куда подевались парик с очками?

— А знаешь, что говорят?

— Нет.

— Рассказать?

— Нет, — разговор принимал занудный характер. — Извини, я пойду, мне еще в одно место надо зайти.

— Ты ничего не хочешь мне сказать?

— Нет.

— Хорошо, — спокойно кивнул Стас, — подвезти?

— Нет.

Он ухмыльнулся, широко распахнул дверцу, протянул сумку.

— Твоя амуниция здесь. А нападение пошло тебе на пользу: укоротило язык.

Почтальонша молча вцепилась в ремень, поднялась с откинутого сиденья и, стараясь держать прямой спину, пошагала прочь. В тот же вечер она позвонила матери и выложила всю правду.

А через месяц в квартире зазвонил телефон. Хозяйка давно излечилась от глупости: вставила вилку в телефонную розетку и преспокойно себе жила, не заглядывая в будущее. Судьба подскажет, к какому берегу прибиться, но, чтобы не утонуть до спасительной тверди, надо беречь силы и не растрачивать на пустяки.

— Да?

— Кристина? Это Надежда Павловна, добрый день, дорогая! Я уже третий раз звоню, никак не могу застать.

— Здрасьте, Надежд Пална! Вообще-то, я вечерами дома.

— Мы могли бы встретиться?

— Зачем?

— Поговорить.

— Нет проблем. Когда?

— Завтра можете? В семь, у меня.

— Легко! — С того самого дня, как она вылетела из редакции, Зорина объявилась впервые. Похоже, «детку» это задело, и теперь подсознание непроизвольно выдавало реакцию на трусоватое молчание архитекторши.

— Вы, наверное, обижены за мое долгое молчание?

— Нет.

— Не обижайтесь, — Надежда Павловна замялась, потом выдавила. — Я лежала в больнице.

— Господи, что случилось?

— Ничего серьезного, нервный срыв.

Кристина вспомнила жалкий вид, круги под глазами и водку. Похоже, не врет.

— Я обязательно приду, Надежда Павловна, — пообещала она, и второй положила трубку.

Только поднялась с дивана, снова звонок.

— Кристина?

— Слушаю вас.

— Узнаешь, кто говорит?

— Нет, — голос узнала сразу, но признаваться не собиралась.

— С глаз долой, из сердца вон? — пошутил Талалаев. — А вот я тебя частенько вспоминал.

— Неужели?

— Хватит дуться, Окалина! Сама знаешь, ситуация сложилась тогда не простая. У тебя-то выбор был, у меня не было.

— Выбор есть всегда.

— Ладно, не будем спорить. Считай, что твой отпуск закончился. Завтра, как штык, будь с утра в редакции.

— Завтра не могу. И, вообще, я свободна только по понедельникам, в остальные дни с утра у меня работа.