Барышня ищет разгадки
Шрифт:
— Ольга Дмитриевна?
— Матвей Миронович, меня тут спрашивают о деталях смерти Софьи Людвиговны. Могу ли я о них рассказать?
— Можете, — успокоил меня Болотников. — Смертушка наш тогда не зря настроил магический кристалл, чтобы тот всё запомнил, и если Васину захочется прослушать — мы ж дадим, правда? Говорите всё и ничего не опасайтесь.
— Благодарю вас, — киваю, откладываю зеркало, смотрю на Васина в упор. — Что вам угодно знать?
— Как умерла помянутая Серебрякова, — повторил Николай Константинович.
— Как я понимаю сейчас — она сняла с себя артефакт,
— Какое ещё… хранилище жизненной силы? — нахмурился Васин.
Вообще будь я Соколовским, я бы сощурилась и спросила — а что вы вообще знаете о магии, милейший Николай Константинович. Но это будет… нагло, да? По возрасту он в отцы мне годится, и вообще он меня как бы допрашивает, да? Нужно быть вежливой.
— Госпожа Серебрякова, то есть тогда ещё никакая не Серебрякова, с юных лет имела обыкновение питаться жизненной силой других людей в минуту подступающей смерти. Таким образом она отправила на тот свет двоих мужей и шесть компаньонок. Тела последних обнаружили в подвале её дома после её смерти, до того дверь была скрыта магическим путём.
— А… вы? — всё же, он изумился, значит — история не получила широкого распространения.
— А я оказалась седьмой по счёту и той самой, на ком этот счёт прервался.
— И как вам это удалось? — о, да он мне не верит, забавно.
— Фактически случилось так: я не подозревала о том, что являюсь магом-некромантом, моя сила не проявлялась никак. Но в момент магического нападения на меня она пробудилась, тем более — с меня предварительно сняли ограничивающий амулет. Софья Людвиговна успела прикрыться, а её камеристку и соучастницу Антонию порвало ожившее чучело рыси, до того смирно висевшее на стене кабинета, где всё происходило. А потом пришёл Соколовский, вернул отнятый у меня амулет, потребовал от Софьи Людвиговны объяснений, но она предпочла умереть, и сняла с себя тот артефакт. Правда, он провёл посмертный допрос, на котором она призналась во всём. Существует магическая запись того допроса, потребуйте — и вам её предоставят. В момент смерти освободились её жертвы, те самые, запертые в подвале, точнее — то, что от них осталось. Они пришли, все шесть, и забрали Софью с собой. От неё осталась только кучка пепла, которую после опустили под лёд, и всё. Ну и много денег, которые направили на благоустройство города. Как я понимаю, был основан фонд, и командует этим фондом бывший управляющий Софьи Людвиговны, Антип Валерьянович. Он служит в финансовом управлении, вы можете его найти и побеседовать.
Васин смотрел на меня — и я совсем не понимала, верит он мне или же нет. Смотрел внимательно, глаз не сводил.
— Таким образом, вы утверждаете, что госпожу Серебрякову никто не убивал, но она сама предпочла смерть последующему разбирательству и наказанию? — спросил он.
— Незадолго перед тем она сказала Антонии, своей камеристке, что готова сама ответить за всё, что совершила, потому что маг, и потому что понимает, что этого не избежать. Но добавила, что желает сделать это ещё не сейчас, и если есть возможность прожить
— В какой момент появился Соколовский? Она ещё была жива или уже нет?
— В какой момент он пришёл, я не видела, потому что сознание моё в тот момент находилось на теневой изнанке мира. Я бы и телесно туда ушла, но меня в начале всего этого действа привязали магически к креслу. Поэтому телом я была в кабинете, а всем прочим — в тенях. И пришла в себя, когда Соколовский надел на меня амулет. И Софья Людвиговна в тот момент определённо была жива.
— И в какой момент она перестала быть живой?
— Когда Соколовский велел ей объяснить, что происходит. Она ответила, что не намерена никому ничего объяснять, и сняла свой накопитель. Я отчётливо ощутила, как взяла её смерть. И подтверждаю — она всё сделала добровольно. Предполагаю, что ей было бы неприятно участвовать во всех последующих разбирательствах, потому что она привыкла быть одной из первых дам губернии, и одной из самых богатых. Она не перенесла бы ни заключения, ни наказания. И она сама распорядилась своей жизнью.
— Что стало с теми людьми, что служили в её доме?
— Антип Валерьяныч служит в финансовом управлении, Агафья проживает с сыном и его семьёй, конюх и кучер Афанасий сразу же отправился служить к тому купцу, что коней Софьиных купил, не помню уже, кто это был. Разнорабочий Степан сначала жил у кума, потом отправился на заработки, кажется, на ленские прииски, там сейчас и обретается. Кухарка Марфа после служила у покойного Черемисина, а сейчас пошла к кому-то из Сибирско-Азиатского банка. Я же окончила курс в академии и вернулась на службу в магическое управление.
Васин делал пометки — видимо, будет всех разыскивать и расспрашивать. Ну, его дело. Вправду, история не самая простая, пускай разбирается.
— Благодарю вас, Ольга Дмитриевна. Если у меня ещё появятся вопросы, я вас разыщу, — сказал он.
— Да пожалуйста, — пожала я плечами, поднимаясь. — До свидания.
Кивнула ему, кивнула в приёмной Вениамину, подхватила вещички да пошла на службу. Клиенты-то дожидаются, непорядок.
14. Семейное дело купцов Родионовых
14. Семейное дело купцов Родионовых
В Кузнецовской больнице мне обрадовались Иван Дмитриевич и Василий, а господин ревизор Елистратов окинул внимательным взглядом.
— И что же, в какой больнице вы уже побывали с утра? — спросил он недобро.
— Так вот понимаете, если бы в больнице, то вышло бы больше пользы, — пожала я плечами. — Но мне пришлось отвечать на вопросы вашего коллеги Васина. А вопросов у него нашлось немало, ещё и поболее, чем у вас.
Елистратов поджал губы, зыркнул на меня ещё раз и вернулся к чтению наших заключений, книги диагнозов, и что там он ещё сумел в нашем шкафу найти. Я глянула — и вправду, Зверев вернул всё то, что изымал у нас перед нашествием, все заключения о жертвах лисодемона находились тут же, на столе. Вот и славно, пускай будут. А я пошла работать.