Барышня ищет разгадки
Шрифт:
Михал вот прямо как был, так и застыл — с ложкой каши в руке и разинутым ртом. Потому что если человека ищут долго, несколько лет, и не находят, а потом он вдруг оказывается посреди твоего дома с книгой из твоей библиотеки — это… да он и слов-то таких не знает, как это и что это.
— Здравствуйте, Иван Алексеевич, — нашёлся он в конце концов.
— И ты здравствуй, Мишенька, — тепло улыбнулся Куницын. — Очень, очень рад тебя видеть. И рад был нынче в ночь помочь, тут у вас и впрямь случилось как-то нездраво
— Не один, двое нас, — Михал выдохнул. — Благодарю за помощь, она оказалась весьма своевременной. Располагайтесь, Иван Алексеевич, сейчас Алёшка и вам чаю принесёт.
— Буду весьма ему благодарен, очень шустрый и разумный этот твой Алёшка.
— Ты ешь давай, — проворчал отец, — болтать после будешь.
И это было разумно — поесть, и от горячей еды сразу стало хорошо. А потом — взять чашку, глянуть ещё разок на отца и его приятеля, и спросить уже:
— И всё-таки, как вы здесь оказались? Да ещё и так удачно?
— Тебе объяснить, как люди быстро перемещаются на большие расстояния? — поинтересовался отец, отставив чашку.
— Мне можно рассказать, какая причина заставила бросить дела и службу и отправиться в эти края, что никогда вас не привлекали, — Михал тоже умел говорить ядовито и недобро. — Вам ведь не случалось бывать в этом доме, верно я помню?
— Верно, — кивнул он. — Не случалось и не случалось. Теперь случилось. И я буду благодарен тебе, если ты расскажешь — что происходит в губернском городе Сибирске.
— Три предыдущих дня я провёл за пределами города, — покачал головой Михал. — Но я надеюсь, изловленные нами злоумышленники никуда не делись и находятся там, где им положено быть. И готовы рассказать, чего ради убивали и грабили людей.
— Это всё понятно. Мне весьма любопытно, что нашла команда Андрея Савельевича.
— Со мной, как вы можете догадаться, не делились. Более того, я даже не знаю, в чём именно меня обвиняют. Как-то пока никто не удосужился сообщить.
— В убийстве князя Бельского, здешнего чиновника по делам мигрантов и какой-то почтенной вдовы, — вклинился в родственную беседу Куницын.
— Ну и дураки, — отмахнулся Михал. — Кто сочинил-то, узнали?
— А должны были? — поинтересовался отец.
— Не поверю, что не раскрутили с вашей стороны. Кто принёс да через кого передал.
— Верно, раскрутили. Оттого я и спрашиваю — кто таковы все эти люди, упоминавшиеся в том доносе, и причастные к его созданию. Терпеть не могу, когда мешают работать, и когда вместо по-настоящему важных дел приходится заниматься такого рода кляузами, — отец сохранял спокойствие, но Михал видел — на самом деле он взбешён, и тронь его кто чужой — будет взрыв.
— Кто таков Бельский — вы, полагаю, знаете ещё и получше моего. Я познакомился с ним лично не так давно — сначала в Москве Афанасий Александрович представил
— Не представляю, честно говоря, — качал головой Куницын, — кто мог бы встать против Бельского. — Это же был матёрый человечище.
— Не человек, — усмехнулся Михал. — Это был не человек. Не стоит злить таких сущностей, а Бельский рискнул, и уверовал в свою правоту, вот и получил. Наш здешний Черемисин, конечно, по силе, мощи, известности и власти никак не мог с ним соперничать, но думал так же, и кончил так же. Погано кончил, если что. А госпожа Серебрякова… это и вовсе отдельная история.
— Вот и рассказывай, — проворчал отец. — Я велел Елистратову и прочим сегодня же завершать все их розыски и завтра быть готовыми предоставить результаты. Но для начала желаю сам быть уверенным, что представляю, вот что ты здесь ввязался и что происходит.
— Ни во что не ввязывался, — пожал плечами Михал, — служил, да и всё. Как все приличные люди, и как вообще положено. Рассказать расскажу, но чуть позже — когда появится ещё одно заинтересованное лицо, так будет правильно. А пока хотел бы знать, кто написал донос.
— И что сделаешь? — заинтересовался Куницын.
— Представления не имею. Возможно, скажу, что сам дурак.
Куницын переглянулся с отцом, и Михал не смог истолковать эти взгляды. Ну и ладно.
— Некий Вениамин Ильин — кто таков? — отец смотрел сурово.
— Секретарь Болотникова, — пожал плечами Михал. — Он, что ли, отличился? А Мироныч-то знает?
— Уже знает. Этот Ильин украл и спрятал какие-то документы, содержащие какие-то доказательства, это вскрылось вчера, как раз когда появились мы и тоже принялись за расспросы. С расспросами задержались допоздна, тут-то и пришла просьба о помощи, и мы не могли не присоединиться к команде спасения, — Куницын тоже отставил чашку.
— А отчего замаскировались по самую макушку?
— Чтобы не вызывать излишнего любопытства, — отрезал отец. — Ни у кого.
— У нас тут все некроманты наперечёт и хорошо известны, кроме разве что тех, кто на тракте разбойничает, так что — любопытство вы всё равно обеспечили.
— Все некроманты? — заинтересовался Куницын.
— Все, все. Но удалось ли узнать, чего переел Ильин, что подался в доносительство? — не то, чтобы это было важно, но…
Михал никогда не обращал какого-то особого внимания на секретаря Болотникова. На месте? На месте. Служит? Служит. У Болотникова обычно служат хорошо, не за страх, а за совесть, потому что тот держит в ежовых рукавицах, но и прикрывает перед ещё более высоким начальством, если вдруг что.