Барышня ищет разгадки
Шрифт:
— А вот потому я и спросил, кто такой Востров, — буркнул отец.
— Купец-золотопромышленник.
— И чем ты ему не угодил?
— А я ему не угодил? Не припомню, чтобы он дал повод интересоваться собой или своими делами.
— Выходит, что не угодил. Вот и вспоминай, что между вами было.
— Что поделаешь, всем мил не будешь, — усмехнулся Михал. — Такова жизнь. Но его же можно будет спросить, так?
— Придется, — кивнул отец. — Ладно, говори уже, что тут было, ещё ж нужно будет согласовать наши
— Да, расскажу. Но сначала вопрос, никак с этим делом не связанный.
Потому что… сейчас или никогда.
— Что случилось? — отец упёрся в Михала взглядом.
— Ничего нового, — сказал Михал и взглянул на Куницына. — Я очень рад, что вы наконец-то нашлись, Иван Алексеевич. К сожалению, я не смогу выполнить данного вам обещания и жениться на вашей дочери. Я давал обещание не ей, но вам, вам и говорю сейчас — случилось так, что обстоятельства мои изменились. И прошу вас освободить меня от обещания.
Куницын молчал, потом вздохнул и грустно улыбнулся.
— Я понимаю, Миша. Увы, ничего не вышло, а я, вестимо, неудачник, просто неудачник. Хорошо, раз это оказалось важным — я, Иван Куницын, освобождаю тебя, Михаила Соколовского, от данного мне обещания.
— А я принимаю с благодарностью, — Михал поднялся и поклонился.
Отец наблюдал за этой сценой с совершенно непереводимой усмешкой, но — Михал его ещё непременно расспросит, где он нашёл Куницына и каким образом притащил сюда. Неужто и вправду побоялся остаться без внуков?
Воздух сгустился безо всякого предупреждения и объявления войны, и в гостиную шагнула Лёля — с сияющими глазами и шубкой в руках.
— Ой, — она застыла возле его кресла и воззрилась на происходящее.
17. У меня нет слов
17. У меня нет слов
К счастью, в тот день никто не мешал нам работать и не бесил. Не знаю, куда делся ревизор Елистратов, наверное — прочёл всё, что желал, и читает теперь что-нибудь другое в другом месте. Вот и славно, потому что беспокойство за Мишу грызло с ночи, и попадись мне кто-нибудь нехороший под горячую руку — я могла бы сделать что-нибудь не то. И потом пожалела бы. А ничего такого делать не нужно ни в коем случае, и так ерунда какая-то творится.
Но — я спокойно рассказала Брагину о визите к Родионовым, не раскрывая, впрочем, вопроса, по которому им нужно было потревожить покой родителя, и приобщила заключение к прочим нашим документам. И почти сразу привезли троих, отравившихся накануне несвежей рыбой — на строительстве работали, все не местные — и пошла я работать.
Когда меня вызвал нашедшийся Соколовский, я как раз завершила опросы и писала первое заключение, а Василий грел нам с Иваном Дмитриевичем щи. Ну слава богу, нашёлся, живой и бодрый, а детали узнаем.
—
Уж наверное, моя улыбка шире плеч и сияет на весь подвал.
— Точно, — кивнула я.
В принципе, можно было сказать, что вернулся Соколовский, но… вдруг лучше пока ничего не говорить? Да меня, в общем, и не спрашивали. Но когда я дописала все бумаги и аккуратно сложила их в папку, Брагин глянул на меня и сказал:
— А ступайте уже, Ольга Дмитриевна. Если вдруг что — ну, завтра уже тогда.
— Благодарю, — я его только что не расцеловала.
Подхватила свой тулуп и платок, даже надевать не стала, и шагнула в знакомый дом.
И первым делом увидела даже не Мишу, а его отца — сидит в кресле, смотрит сурово, а увидел меня — так и вовсе.
У меня сердце куда-то ухнуло — неужели всё так плохо, что он явился лично? Или… там что-то ещё?
— Ой, — вылетело у меня от неожиданности. — Здравствуйте.
— И вам доброго дня, — кивнул мне Соколовский-старший. — Ольга Дмитриевна, верно я помню?
— Верно, — кивнула я.
Надо же, помнит. С чего бы? Запомнил всех, у кого был на экзамене? Или женщины не так часто тот экзамен сдают?
И что они тут обсуждают? И… а не пойти ли мне вообще домой?
Но Миша поднялся — правда, держась за кресло, кликнул Алёшку, велел забрать у меня шубу и кормить меня немедленно, потому что со службы, а мне — садиться и смирно ждать тарелок и чашек.
— Сколько сегодня было?
— Трое, — отмахнулась я. — Все однотипные, из одного горшка тухлятину ели.
Кто-то усмехнулся слева от меня, я глянула — точно, там в таком же глубоком кресле сидел ещё один неизвестный мне человек. Некромант. Что за нашествие некромантов в наш тихий маленький город?
— Ольга Дмитриевна, вы раньше не встречались с Иваном Алексеевичем Куницыным? — спросил меня Севостьян Михайлович.
— Нет, не доводилось, — пробормотала я.
Чего он на меня так смотрит-то? Нет, почему они оба на меня так смотрят, что со мной не так?
Я нерешительно взглянула на Мишу, но тот, кажется, тоже ничего не понимал, как и я.
— Я должен задать вам, Ольга Дмитриевна, один вопрос. И буду весьма благодарен, если вы на него ответите, — старший Соколовский не сводил с меня глаз.
— Хорошо, — я неуверенно кивнула.
— Кто ваши родители и где они сейчас?
Да сдались всем мои родители!
— Очень далеко. Я не имею возможности попасть туда.
— Возможности есть всегда, — пожал он плечами. — И всё же? Это важно, Ольга Дмитриевна, в самом деле важно.
— Отца моего я не знаю, они с мамой расстались до моего рождения, — выдыхаю. — Мама… далеко отсюда, можно сказать — в Другом Свете.
— А можно сказать?
— Ещё дальше.
— Но она жива?