Башни человеческих душ
Шрифт:
– Очень надеюсь, что вы правы и все предприятие закончится успехом. – Август поглядел на часы. – Ну, а мне уже пора отправляться домой. Не хочу вас более утомлять, вы ведь наверняка устали с дороги.
– В самом деле, ты нисколько меня не утомляешь и я очень рад, что ты мне сообщил эту информацию как можно быстрее. Может быть, останешься еще ненадолго хотя бы выпить чаю?
– Нет, спасибо профессор. День был долгим и я очень устал. Больше всего мне сейчас хочется уткнуться носом в подушку.
Профессор проводил Августа до двери и после прощания долго стоял на крыльце, вдыхая свежий воздух и раздумывая над информацией, которую получил. Дело принимает скверный оборот. Возможно, эти
Неожиданно в голове Карал Фитцроя всплыл тот самый сон, который ему приснился накануне поездки. Дверь палаты его больницы истекала кровью. «Скоро ваш пациент из палаты под номером 201 сведет счеты с жизнью. Точнее, ему в этом немного помогут, но не будем забегать вперед» – зловещий голос Отто Винзеля словно звучал у него за спиной. Доктор схватился за голову, пытаясь дать подобному сну разумное объяснение. «Невозможно, просто невозможно! Откуда он мог знать?».
Внезапный порыв ветра окатил профессора подобно ведру холодной воды, от чего все тело покрылось гусиной кожей. Он прислушивался, как медленно бьется сердце, и тикают часы на каминной полке. На секунду ему показалось, что статуя плетенного человека напротив, пытается ему что-то сказать. Сложенные из сухих лоз губы явно шептали: «Берегись».
Глава 10.
1
Остаток недели прошел для профессора слишком быстро. Первым делом он заглянул к инспектору Розенбергу, где выслушал составленный им отчет о происшествии, в котором значилось, что пациент клиники, ввиду глубокого психологического расстройства, покончил жизнь самоубийством, а потому все квалифицировалось как несчастный случай. Персонал клиники сделал все возможное, чтобы спасти подопечного, однако к моменту, когда подоспела помощь, он был уже мертв. К нему прилагалось заключение коронера, который подтверждал слова инспектора. Доктор Фитцрой тяжело выдохнул, протер, а затем надел свои очки, и поставил внизу свою подпись. Глубоко в душе он понимал, что произошло убийство, однако доказать этого не мог. Инспектор сомнительно покачал головой, после чего произнес:
– Надеюсь, мистер Фитцрой, вы усилите меры безопасности и будете лучше наблюдать за вашими пациентами. На лицо вышла откровенная халатность персонала, но понимая, что ваша вина в этом событии минимальна, я пошел к вам на встречу. – Он сложил руки на столе и упер пристальный взгляд в профессора, словно проходил настоящий допрос. – Однако я не могу делать это вечно. Если подобное событие повторится, то мне придется обращаться в окружное управление, а уж их дознаватели не будут столь любезны. Не говоря уже о том, что пострадает ваша репутация. Надеюсь, вам все понятно.
Профессор проглотил стоявший в горле комок, и лишь потом ответил:
– Да, конечно. К несчастью, подобные происшествия в нашей области встречаются довольно часто и не один врач не застрахован от подобного случая. Честно признаться, я был шокирован, когда услышал новость. К сожалению, в этот момент меня не было на месте, я находился по важным делам в другом городе и не смог полностью контролировать ситуацию. Мой помощник Август еще молод и неопытен, но в данной ситуации он, по моему мнению, принял правильные решения и смог справиться с ситуацией. Не стоит относиться к его действиям слишком строго.
– Безусловно, – инспектор слегка расслабился и откинулся в кресле, – он достаточно смышленый молодой человек и если будет, как следует над собой работать, то сможет достичь больших высот в этой жизни. Но, как бы там
Он поднялся, протянув доктору руку. Тот крепко пожал ее и поблагодарил инспектора за оказанную услугу, после чего покинул полицейский участок.
Профессор быстро добрался до «Двух башен», лишь мимолетно поздоровавшись со сторожем, и тут же ринулся к палатам пациентов. Он разговаривал с каждым из них почти два часа, несколько раз проводил осмотр, мерил давление и пульс. Спрашивал, не слышали ли они какие-нибудь странные звуки в момент трагедии. Пациент из второй палаты признался, что в этот момент крепко спал и только громкий топот санитаров и их приглушенные крики, заставили его проснуться. Камера третьего и вовсе находилась дальше всех, так что он поведал почти тоже самое, за одним исключением. На протянутом профессору листке, пациент указал, что в эту ночь никак не мог заснуть и все время провел у решетчатого окна. На вопрос доктора «Почему?» он указал, что у него возникло непонятное чувство тревоги, словно предчувствие какой-то беды, а потому, когда он услышал о происшествии, то не слишком сильно удивился. Эти слова поразили доктора, и он тут же записал все в блокнот, поставив напротив пометку: «Развитое чувство интуиции или он знает больше, чем говорит?».
Потом с пристрастием допросил санитаров, однако те клялись всем на свете, что в палату никто не заходил, равно, как и не выходил из нее. В связи с этим, он распорядился, чтобы теперь пациентов проверяли каждый час, независимо от времени суток. Терять людей, которых и без того мало, он был больше не намерен. Теперь еще необходимо было подготовить отчет для Ассоциации военных психиатров. Наверняка после этого угроза полного закрытия клиники станет все более реальной. Ведь если он не смог справиться с тремя пациентами, то, что говорить о трех сотнях?
Мрачные мысли терзали душу профессора, когда он дописывал последнюю страницу отчета и аккуратно упаковывал в конверт с адресом офиса Ассоциации. Что же будет с ним и с Августом, если вдруг высшее руководство посчитает, что теперь они стали им слишком дорого обходиться? Все могло решиться в один момент, словно стихийное бедствие, последствия которого будут катастрофическими. И все это на его бедную голову! За что? Конечно, он сам виноват, что бросил все и отправился играть в детектива за сотни миль. Но что если подобные действия просто необходимы, чтобы защитить людей от их собственных мыслей? Многие ли врачи отважатся идти на подобные риски, дабы помочь человеку, а не отмахнуться от него, словно выброшенного на улицу мусора?
Проанализировав свои действия, он решил, что все сделал правильно и в случае чего сможет объяснить комиссии всю важность их с Августом работы. С этой верой в лучший исход, профессор опустил конверт с отчетом в почтовый ящик, после чего несколько раз перекрестился и попросил Бога, чтобы на это дело обратили как можно меньше внимания.
В воскресенье днем он позвонил на домашний номер заведующего кафедрой Кофмана, дабы сообщить, что на ближайшие две недели он будет занят с пациентами из-за случившегося события и не сможет выполнять свои обязанности в университете. Ему удалось дозвониться только со второй попытки. Услышав новость, Кофман не на шутку распалился. Видно он и так был не в добром расположении духа, а узнав, что профессор будет отсутствовать столь длительный срок, и вовсе пришел в ярость. Послав к дьяволу доктора и его пациентов, он бросил трубку так, что та сильно звякнула. Доктор Фитцрой стоически перенес эту тираду, и довольно улыбнулся, поскольку выиграл себе времени больше, чем рассчитывал.