Беатрис располагает
Шрифт:
— М-м-м, — промычал доктор, — ваш муж, миледи, скончался.
— Что? — она распахнула дверь.
Ей хватила одного лишь взгляда, чтобы понять, что Питер мертв. Непонятно каким образом, но Беатрис поняла это сразу.
— Боже мой, — прошептала женщина и опустилась на пол, — этого не может быть.
Доктор вздохнул, поднял ее за руку с пола и подведя к креслу, усадил в него. Потом вызвал горничную и велел ей принести коньяку.
— Успокойтесь, миледи, — умиротворяющее проговорил он, подавая ей стакан, — ничего не
— Черт подери, — прошипела Беатрис, — а вы тогда на что, хотелось бы мне знать? Вы кто, врач или гробовщик?
— Я врач, но я не волшебник. Ваш муж уже был мертв, когда я вошел.
Беатрис оттолкнула от себя стакан с коньяком и разрыдалась. Она едва обратила внимание на то, что ее отвели в другую комнату и уложили в постель. Женщина не спала всю ночь, бездумно глядя в потолок. Она не хотела думать, думать было слишком больно.
Слуги тем временем делали то, что положено делать в таких случаях. Дали знать обеим дочерям хозяйки, которые приехали в дом с мужьями, ошарашенные услышанным.
Рэчел и Кэт сели на диван в гостиной и обнявшись, принялись плакать, ни на что не обращая внимания. Их мужья, чувствуя себя немного лишними, стояли поодаль и изредка переглядывались.
Беатрис спустилась к ним через полчаса. Она была мрачной и собранной, а глаза ее были сухими. Все вои слезы женщина выплакала еще вчера.
— Какой ужас, мама! — вскричала Рэчел, поворачиваясь к ней, — как это случилось? Почему?
Беатрис в двух словах объяснила, как и почему, не вдаваясь в подробности.
— О Боже, — простонала Кэт, вытирая слезы, — это же… это же… Фрэнк, что это такое творится!?
— Нужно этим заняться, — сказал Фрэнк, протягивая жене новый платок, — я имею в виду, разобраться с бандитами.
— И как вы думаете это делать? — посмотрела на него Беатрис.
— Нужно сообщить, куда следует. Я займусь этим, если позволите.
— Да, конечно.
Хотя Беатрис понимала, что все предпринятые меры будут бесполезны. Питера этим не вернуть, а грабителей еще найти надо. А где их найдешь, если никто не знает даже, как они выглядели.
После похорон, когда все дела были улажены, все слезы выплаканы, все соболезнования приняты, дочери Беатрис разъехались по домам и она осталась совершенно одна в пустом доме. Это было ее решением, Рэчел предлагала пожить у нее немного, пока она не оправится, но мать отвергла это предложение. Женщина хотела самостоятельно пережить тяжелые времена, а сочувствие ее только расхолаживало.
Однако, в одиночестве она надолго не осталась. Поддержать подругу приехала Бэтси.
— Бедная моя, — казала она, обняв ее за плечи, — как я тебе сочувствую! Что же это делается, если любой головорез может так просто на дороге…
— Не надо, — попросила ее Беатрис, — давай не будем об этом, ладно?
— Хорошо, — скорбно кивнула Бэтси.
— Пойдем пить чай, — предложила подруга, — у меня, конечно, не столь вкусные
Догадливая Лиз быстро подсуетилась и подала в гостиную горячий чай и все, что требуется к чаепитию. Подруги сели за стол.
— Как дела дома? — спросила Беатрис.
— Хорошо.
— Да, лучше, чем здесь.
— Ну не надо, Трикси. Мне так жаль, поверь.
— Ничего, я уже начинаю понемногу привыкать. Главное, что все остальное в порядке. А я как-нибудь это переживу. Уж что-что, а опыт у меня есть.
— Не переживай, — Бэтси погладила ее по руке, — что поделаешь! Такова жизнь. Питер был прекрасным человеком и замечательным мужем для тебя. Но я уверена, что ты справишься с этим горем.
— Я постараюсь.
Чтобы отвлечься, Беатрис нашла себе занятие и не какое-нибудь, а очень сложное и нервотрепное. Как раз для того, чтобы не думать о грустном. Она начала обучать Мэджи грамоте. Первые полчаса девочка была необыкновенно послушна, помня о горе хозяйки. С нее даже можно было брать пример. Потом дело пошло куда хуже. А к концу третьего дня Мэджи вообще взбрыкнула и заявила:
— К черту эту грамоту, мэм. Я больше не могу. Ненавижу эти дурацкие книжки. Да и зачем мне это нужно?
— Вдруг пригодится, — с полной серьезностью заметила Беатрис.
— Мне не пригодится, — фыркнула Мэджи.
— А вдруг твой поклонник напишет тебе любовное письмо, и ты не сможешь его прочесть?
— У меня нет поклонника, — отозвалась девочка.
— Нет, так будет, все еще впереди.
— Вот, когда будет, я скажу ему, чтобы он зря не марал бумагу.
— Хватит, Мэдж. Смотри сюда, не отвлекайся. Какая это буква?
— А черт ее знает, — скривилась Мэджи.
— Такой буквы нет, — сдерживая смех, сказала Беатрис.
— Тогда "ди".
— Нет. Подумай еще, — и она сцепила руки на коленях, чтобы набраться терпения.
Произошло чудо, она захотела засмеяться. Значит, дело идет на лад.
— "Джей", — проныла Мэджи.
— Не угадала.
— Не знаю. И не хочу знать. Что вы надо мной издеваетесь, мэм? Может быть, "эф"?
— Наконец-то! Поехали дальше.
— Не хочу-у!
В общем, дело шло туго, но к концу третьей недели Мэджи уже могла ориентироваться в английском алфавите гораздо лучше. Буквы она угадывала со второй попытки. Правда, лицо у нее было при этом!
Уставшая куда сильнее своей ученицы, Беатрис отдыхала от трудов праведных, сидя в кабинете и рассматривая бумаги, как вошел Арчер и почтительно произнес:
— Миледи, граф де Рибейрак.
Это было немного удивительно, так как Беатрис уже давно ничего о нем не слышала. Но она все же сказала:
— Впусти.
Граф вошел через пару минут. Увидев Беатрис, он сокрушенно покачал головой и произнес:
— Добрый вечер, миледи. Примите мои искренние соболезнования.
— Благодарю, граф. Значит, вы уже знаете?