Беатриса в Венеции. Ее величество королева
Шрифт:
Рикардо и Викторию, как начальников отрядов, рано утром пригласили к Фаньяно. Герцог их принял в своем кабинете, он сидел перед письменным столом, заваленным бумагами, и довольно надменно принял приглашенных, однако расцвел сладострастной улыбкой, оглядывая женщину-атамана.
— Вы год тому назад, — обратился он к ней, — оказали мне существенную услугу: помогли пробиться через неприятельскую линию, когда я был вынужден покинуть наш край по обязанностям, которые призывали меня в Сицилию к королевскому двору. Нынче вам обоим предстоит оказать услугу еще более важную, не мне,
— Такие услуги оказывать — наше ремесло, — отвечала Виктория, — мы готовы служить делу, если только от нас при этом не требуют другого рода услуг.
Герцог понял намек, отвел глаза от красавицы и продолжал почти строго:
— Как вам это удастся, я не знаю. Хотел бы я быть уверенным в вашем успехе, но не увлекаюсь надеждами. Мы, то есть моя дочь с подругой и я, поступили весьма неосторожно, приехав сюда. Вообще война не дала до сих пор тех результатов, которых от нее ожидали. Однако нас уверяли перед отъездом, что в этой именно провинции дело идет лучше, что наши партизаны одолевают врага. И мы полагали, что наше присутствие здесь придаст бодрость остальным провинциям, будет повсюду содействовать успеху. Оказалось же, что мы были введены в заблуждение. Правда, мы могли безо всякой опасности сюда пробраться; правда, что французы покуда не коснулись ни окрестностей моего замка, ни моих владений. Однако надо полагать, что французские шпионы выследили наш отъезд из Сицилии; что неприятель знает, где мы находимся. Следовательно, возвратиться назад нам будет по малой мере затруднительно. Что же мы, по-вашему, должны делать? — прибавил Фаньяно, помолчав несколько секунд и обращаясь к Рикардо. — Ваш план мне известен, и я его одобряю. А вы как думаете?
Последний вопрос он задал Виктории.
— И я одобряю, хотя меня мало интересуют проекты... Мне интересно главное: где и когда нам можно будет хорошенько поработать руками.
— Я потому одобряю, — продолжал Фаньяно, — что план этот соответствует основной цели: нам нужно, чтоб неприятель стянул все свои силы к замку, дабы дорога к морю оставалась для нас свободной. Покуда она еще свободна, как мне известно. Но зато все французские солдаты, находящиеся в нашем околотке, стягиваются к дорогам, ведущим через ущелья к замку. Мало того, по всему можно заключить, что они не сомневаются утвердиться здесь: они уже выбрали, говорят, своего гражданского комиссара, который должен управлять отсюда всей провинцией.
Герцог опять помолчал. Рикардо показалось, что драпировка двери за спиной хозяина чуточку колыхнулась. Фаньяно продолжал, как будто не совсем охотно.
— Я должен вам сказать, что в настоящую минуту я не имею права всем распоряжаться. Я могу только завидовать вам, призванным совершить трудный подвиг, оказать важную услугу королевскому дому. Я сам ничего вам обещать не могу за предстоящее вам деяние, успех которого, по моему мнению, будет превыше всяких наград. Об этом позаботится особа, одно благосклонное слово которой, исходящее от искреннего великодушного сердца, составляет уже неоценимое вознаграждение. Эта особа не оставит вас своими милостями...
— И искренней благодарностью, — добавил внушительный женский голос, голос королевы, вошедшей в комнату из-за драпировки.
Герцог, видимо, был удивлен; его лицо выразило досаду. Но то было одно мгновение. Опытный придворный, он быстро обернулся, посторонился и низко склонился перед монархиней.
— Да, благодарности, — повторила Каролина. — Может быть, вы, герцог, осуждаете мое вмешательство. Но я поступила по непреодолимому влечению, откинув всякие придворные церемонии. Мне кажется, нехорошо
— Это долг каждого верноподданного, — пробормотал Фаньяно.
— В настоящее время, к сожалению, не все так думают, — возразила королева. — Придет время, когда Господь покарает тех, кто не покоряется данному Им монарху. Мы же обязаны уметь вознаграждать тех, кто в черные дни хранил нам верность. Герцог, потрудитесь заполнить один из бланков, предоставленных в мое распоряжение моим августейшим супругом. Напишите бревет на чин полковника для капитана Рикардо.
— Но... ваше величество.
— Потрудитесь, — повторила Каролина, кинув такой грозный взгляд на осмелившегося возразить ей шталмейстера, что он, весьма поспешно исполнив повеление, вручил бревет королеве, она же передала его Рикардо со словами:
— Жалуемый вам чин — это награда государя. А это, — она сняла богатую ленту, облегавшую ее плечи, — это награда от королевы.
Рикардо принял, став на колени, высочайшие дары.
— Встаньте, полковник. Дай Бог, чтобы у короля было побольше таких верных и доблестных слуг.
Фаньяно и Виктория не пошевелились во время этой сцены. Но оба — по разным причинам — были ею недовольны. Герцог позеленел от зависти к новому любимцу королевы, тем более что этот любимец, без роду и племени, был приемышем простого земледельца-соседа. Он был недоволен также, что ее величество приняла молодого человека вчера вечером ранее, чем тот подумал представиться владельцу замка.
Проницательная и чуткая Виктория подозревала, что отношения королевы к Рикардо идут далее высочайшего благоволения. Но и Каролина была проницательна не менее женщины-партизана. Каролина подметила, что та влюблена в Рикардо. Каролина была слишком горда и самоуверенна, чтоб ревновать полковника к этой женщине. Но она считала полезным в настоящую минуту и ее расположить к себе. Поэтому она обратилась к Виктории:
— Нам хорошо известны доблестные поступки, бесстрашие и героизм единственной женщины, которая выступила с оружием в руках на защиту престола и отечества. Нам приятно, что мы можем лично поблагодарить вас. Нам давно хотелось вознаградить вас за вашу верность. Примите эту цепь, наденьте ее и носите, вспоминая вашу государыню.
Каролина, сняв с себя золотую цепь, передала ее молодой женщине, которая приняла богатый подарок с почтительным поклоном, но без коленопреклонения, что неприятно изумило королеву. Однако она, все еще улыбаясь Виктории, удалилась, кинув на Рикардо равнодушный взгляд и слегка махнув рукой герцогу Фаньяно.
XII
Весь этот день прошел спокойно. Никаких признаков близости французов не обнаруживалось. Другие атаманы со своими бандами все еще не прибыли.
Рикардо, Виктория и Пиетро Торо были заняты расположением своих отрядов в возможно выгодном для защиты порядке. По преимуществу они располагали вооруженные группы в мелких около замка постройках, с таким расчетом, чтобы в случае нападения неприятеля на замок партизаны имели возможность стрелять из своих прикрытий в тыл французам. Чтоб ранее времени последние не заметили засады, рьяным партизанам было строго-настрого наказано не показываться весь день на улице. А так как каждая из этих групп могла подвергнуться продолжительному нападению врага, некоторым образом осаде, то все они были снабжены обильно как боевыми, так и съестными припасами.