Беатриса в Венеции. Ее величество королева
Шрифт:
— Ну, так и всех этих щенков мы перережем!
— А французское войско? — продолжал Рикардо, — с ним надо считаться. Наши головы и теперь, наверно, уже оценены на вес золота.
— И на все это нам наплевать! — кричали атаманы старых санфедистских шаек. — Мы готовы опять душить эту мразь. Надоела нам наша бабья жизнь. Шесть лет сложа руки сидели! Шутка!
Рикардо напрасно пытался еще и еще убеждать в необходимости воевать с врагом, вторгшимся на родину, отстаивать независимость, не раздражая своих земляков, напрасно доказывал он, что таким способом атаманы скорей достигнут главной цели — восстановления законной
Его почти не слушали. Речи молодого человека были для них по малой мере непонятны.
— Чего он нам проповеди вздумал читать? — орали одни.
— Какие еще там «независимости»? Какие такие «статьи»! Воевать мы будем со всеми теми, кто нам враг. Не станем разбирать — кто француз, кто земляк, — кричали другие.
Неудовольствие возрастало, и шум тоже рос. Слышались грубые ругательства; грубейшие слова, бесцеремонные оскорбления. Даже из тех троих, которые вместе с Рикардо приехали из Неаполя, т. е. Пиетро Торо, Гиро и Магаро, Пиетро, по-видимому, оставался одного с Рикардо мнения, остальные двое хотя и молчали, но уже сочувственно переглядывались с протестующими.
Рикардо, стараясь сохранять спокойствие, продолжал стоять на возвышении и выжидал удобного момента, чтоб заговорить. Но едва он опять произнес два слова, как крики усилились.
— Да чего он нам толкует! Какое право имеет он так разговаривать с нами!..
— А вот мы ему заткнем глотку-то, — резко выкрикнул франкатрипа, которому показалось, что выскочка, вспоминая жестокое обращение атаманов с республиканцами во время кардинальской кампании, намекает именно на него.
— Нет, постойте, — возгласил доселе молчавший Вицаро, — я его проучу.
И, пробившись сквозь толпу к ларю, на котором стоял Рикардо, крикнул ему:
— Слезай! Убирайся!.. Надоел ты нам!
Рикардо оставался на своем месте.
— Меня зовут Вицаро, — продолжал бандит. — Понимаешь? Я Вицаро! И никто в мире еще не осмеливался не исполнять приказаний Вицаро...
— А меня зовут капитан Рикардо. Я эмиссар короля. Да если бы меня звали просто Рикардо, и тогда бы я не обратил внимания на приказания такого бездельника, как ты.
— Я бездельник! — как зверь, зарычал Вицаро и вскочил на ларь. Но Рикардо, проворно обхватив его за туловище и руки, столкнул вниз.
Над толпой атаманов сверкнули кинжалы сторонников Вицаро, ринувшись на защиту своего главаря. Но между передними выросла массивная приземистая фигура Торо, который спокойно обратился к ним со словами:
— Дорогие мои, я не вмешивался, покуда эти два молодца были один на один, хотя и знаю, что капитан... то бишь полковник Рикардо может с целым десятком справиться... Но когда вас набралось несколько человек против одного — так уже не прогневайтесь: и со мной вам придется помериться...
— Ну, полно там, полно! Собрались мы за делом, а кончим резней, что ли, — закричало несколько голосов, между тем как наиболее влиятельные атаманы поспешили окружить рассвирепевшего Вицаро, чтоб не допускать его до драки.
Рикардо воспользовался моментом некоторого успокоения и обратился вновь к товарищам, большинство которых под впечатлением его, хотя и краткого, торжества над Вицаро, казалось, было расположено его выслушать.
— Не я был зачинщиком, — сказал он, — и мне неприятно, что так все это случилось... Я только защищался. Впрочем, нынче не время разбираться
Поднялись три-четыре руки. Остальные кричали хором, что не хотят никакого главнокомандующего, что желают распоряжаться своими отрядами каждый по-своему.
В эту минуту, вскочив на какое-то возвышение, громко заговорила красавица Виктория:
— Я, друзья мои, полагаю, что этот молодой человек прав. Нам необходимо иметь командира. Вразброд мы не можем сладить с чужеземным войском. Выбрать надо человека, который того стоит: самого смелого и благоразумного из нас. Полагаю, что лучше этого молодца, который сейчас речь держал, нам не нужно искать. Уж чего смелее? Всем нам в лицо сказал, что мы только разбоями умеем заниматься! И храбр он. Видели, как ловко оборонился от нападавшего? Я первая готова присягнуть в подчинении ему как командиру...
Атаманы, озадаченные, переглядывались между собою. Вицаро совсем озверел: как могла так нагло изменить ему любовница, которая для него пожертвовала всем, не пожалев ни отца, ни матери... Атаманам пришлось крепко держать его за руки.
— Ты теперь успокойся, — советовали ему, — успеешь после отомстить...
— Кровь их всю сам высосу, и у Виктории, и у него, — хрипел любовник последней...
Разговоры продолжались. Многие атаманы начинали склоняться на речи Виктории. Те, которые завидовали раньше одежде Рикардо, оружию и спокойной выдержке, стали, по своей дикой простоте, дивиться всему этому и проникаться уважением. Особенно содействовало этой перемене то, что Вицаро перед ним спасовал. Начинали уже раздаваться голоса:
— Ну, ладно... Пусть он нам только прежде скажет, как думает он вести кампанию.
В это время вне сарая обнаружилось движение, обратившее общее внимание. Туда прибыло несколько отлично вооруженных, богато одетых всадников. Во главе их оказался герцог [7] Фаньяно, крупнейший местный землевладелец и важная особа при бурбонском дворе.
Совещание в сарае оборвалось. Герцог вошел туда с частью своей свиты и, осведомись, что речь шла о выборе главнокомандующего, громко произнес:
7
Ошибочное мнение, что титул герцога (duca) в Италии выше князя (principe). Звание итальянского герцога по значению нечто среднее между, напр., русскими графом и князем (жалованным). — Примеч перев.
— Главнокомандующий по праву — только наш король, его величество Фердинанд IV!
Атаманы словно встрепенулись. Речи Рикардо, его блестящее вооружение и не менее блестящий исход борьбы с доселе непобедимым Вицаро были забыты: перед ними нынче стоял величавый, бодрый, нестарый еще феодал, помогавший им шесть лет назад отбиваться от французов, раздавить республиканцев и восстановить Бурбонов. Из-под богатой распахнутой шубки виднелась грудь, покрытая золотыми и алмазными звездами и крестами.