Бег времени. Тысяча семьсот

Oh panic

Так вечность в дне одном начнется…»

Эти листки! Они все сплошь испещрены стихами, где повторялся один и тот же сюжет: ворон умирает, отдав жизнь за льва. Намеки прозрачны и ясны.

Сама мысль, что Гвен может погибнуть ввергает меня в ужас. Я должен, во что бы то ни стало, держаться подальше от нее, точнее желал быть другом, что бы защищать ее, беречь от самой себя и втайне любить. Но, судя по реакции Гвендолин, мне будет нелегко заслужить ее дружбу. Я должен радоваться, что ее чувства ко мне ответны, но это просто

утешение самого себя.

Я ни в коем случае не должен допустить, чтобы Гвен собой пожертвовала ради меня.

Если будет угодно судьбе, то я с радостью поменяюсь с ней местами.

Гвен…

Гвенни…

Если бы ты знала, какие чувства ты во мне вызываешь при одном появлении! Насколько ты мне дорога, как ты мила, красива, храбра, дорога, великолепна, безрассудна, забавна, а я…я просто дурак, влюбленный дурак. Граф знал все и предвидел. Граф, хитрый черт, который, как паук, сплел паутину интриг, и даже сейчас, будучи в могиле, умудряется диктовать свои правила.

Возможно, Люси и Пол действительно узнали что-то, что пошли на преступление. Сейчас я это допускаю вполне, потому что я стал пешкой какой-то странной шахматной партии, где должен пожертвовать той, которую люблю ради всеобщего блага. Но что это за благо , для кого оно будет, когда на кон поставлена жизнь Гвендолин?

Я уже начинаю мыслить, как клятвопреступник. Впрочем, мне все равно.

Надо поговорить с Гвен, как только она вернется из 1956. Она, как раз, через час должна быть здесь.

========== Вся королевская конница, вся королевская рать. Гидеон. ==========

Шалтай-Болтай

Сидел на стене.

Шалтай-Болтай

Свалился во сне.

Вся королевская конница,

Вся королевская рать

Не может

Шалтая,

Не может

Болтая,

Шалтая-Болтая,

Болтая-Шалтая,

Шалтая-Болтая собрать!

(английский стишок. Перевод С. Маршака)

Я взглянул на часы. Они показывали шесть часов вечера. Пора уже идти на встречу с Гвен. Она с минуты на минуту должна вернуться из 56-го.

Я встал со старого диванчика в кабинете, на котором отсиживался и думал о предстоящей беседе.

Огляделся: ни нарушил ли чужой порядок? Думаю, хозяин кабинета, профессор Шульц, так было указано на табличке на столе, будет не слишком возмущен, что я практически выпил весь его кофе и съел все печенья. А так, все было так же, как и до моего прихода. Даже дорожку на паркете не вытоптал из одного угла в другой, когда влетел сюда весь на парах после провальной попытки поговорить с Гвен. Чувствую, мне придется вымаливать у нее о прощении, лишь бы она удостоила меня вниманием. Так мне и надо. Ладно. Я готов.

Резко выдохнув, вышел из кабинета.

Я направился сразу же в подземелья. Но не успел я и шагу ступить, как на встречу мне вылетел один их хранителей: низкий, толстый и весь запыхавшийся.

Увидев меня, его глаза расширились от удивления, но тут же, отойдя от шока, он заверещал чуть ли не фальцетом.

– Мистер Де Виллер? Вас все ищут!

– А что случилось?

Но толстяк в этот момент достал маленькую рацию (у Хранителей оказывается есть рации?) и все тем же фальцетом практически заорал в нее: «Передайте Господину Де Виллеру, что мы нашли Гидеона! Он находится на втором этаже северного крыла!»

Рация ответно ожила: шшшшш… хр… хрюфррр… чщщщ…Драконов…фсс…

– Вас просят пройти в Зал Драконов, – расшифровал мне толстяк, улыбаясь мне, как идиот, и утирая пот рукавом пиджака со лба.

– Спасибо. Но вы не ответили мне, что случилось? – Меня уже начинало это нервировать. Неужели что-то серьёзное случилось? Гвен стащила второй хронограф? Разбила? Может в 1956 устроила революцию? Я чувствовал, как в груди что-то каменело и холодело от происходящего.

– Если честно, господин де Виллер, я ничего конкретного не могу ответить. Случилась какая-то внештатная ситуация, где по распоряжению вашего дяди, мы должны патрулировать во всех коридорах Темпла. И встретив либо вас, либо мисс Гвендолин, тут же направить в Зал Драконов.

– Угу… Спасибо, мистер…

– Ньюрбери.

– Мистер Ньюрбери. Еще раз спасибо.

Не дожидаясь, пока мистер Ньюрбери разомлеет от счастья, что я его назвал по фамилии, я чуть ли не бегом рванул в зал Драконов. Чем ближе я был к комнате, тем чаще мне встречались Хранители, провожавшие меня суровыми встревоженными взглядами.

Зайдя в зал, я увидел практически весь Внутренний круг тайной ложи.

– Гидеон, где тебя, чёрт возьми, носило? – практически заорал дядя Фальк.

– Я сидел в кабинете профессора Шульца и пил кофе, - получилось какое-то странное объяснение, но, зато, правда.

– У Шульца? Кофе пил?
– Дядя так это произнес, как будто я брякнул что-то недостойное и не ложащееся в его понятия нормального ответа. В интернете часто такую эмоцию обозначали тремя буквами «WTF?», что расшифровывалось очень некорректно.

– Ну… мне надо было побыть одному… подумать. А что собственно случилось?

После этого дядя изменился в лице и яростно прорычал-прошипел, еле сдерживаясь, чтобы не перейти на крик: «Гвендолин пропала… Элапсировала.»

– Как пропала? Она же должна была элапсировать в 1956 год? – я чувствовал, как у меня отнимаются ноги и холодеет внутри.

– Видишь ли, Гидеон, произошла странная ситуация, - мистер Уитмен решил продолжить за дядю, так как тот был не в состоянии адекватно говорить. Мистер Джордж повел Гвен на элапсацию, но, не дойдя до двери, она исчезла, и ее до сих пор нет. По крайней мере, мы ее еще не обнаружили.

Я взглянул на мистера Джорджа, стоявшего в углу у окна. Он был бледен, и словно уменьшился в размерах. Мой мозг судорожно начал работать, переваривая то, что мне только что сказали.