Бег времени. Тысяча семьсот
Шрифт:
– Мы и так семья. Самая что ни на есть настоящая, - улыбнулась я, беря его за руку. Лучше такая ложь, чем никакая.
– Нет, мы лишь двое людей, жаждущих совершенно разные вещи.
Он сплел пальцы наших рук и поднес их к своим губам, избегая моего взгляда.
– Вы словно дьявол, пробравшийся в мои мысли. Топите меня в гиене огненной, сами того не замечая.
Что он говорил? Было ли важно? Я не хотела этого слушать, слишком долго выстраивала дамбу между чувствами и реальностью. Когда-то я уже слышала признания в любви
– Дьявол? Бенедикт, вам следует извиниться за такое, - попыталась усмехнуться я, но вышло слишком горько.
– Я не собираюсь извиняться за то, что люблю Вас, – голос Бенедикта словно прорезал дыру в моем сердце. Я не понимала, что он говорил. Не хотела понимать.
Любовь? Это смешанное чувство, подогретое горем и утратой. Я не видела ничего хорошего в ней, давно потеряв глупые мотивы из фильмов. Мы ничем не схожи ни с кем. В особенности я, со своим глупым разбитым сердцем, что упорно не желало заживать.
Но я молчала, смотря ему в глаза. Потому что понимала, что это не так. Что я могла дать этому человеку, кроме боли? Я должна дать ему гораздо больше, а это не в моих силах.
– Что не так, Шарлотта? Почему ты так яростно отталкиваешь меня? – теперь его голос был тих. Но почему-то все равно резал мне слух.
– Я недостаточно богат? Заполучу все богатство мира. Недостаточно красив? Докажу, что я могу стать лучше.
Его доводы кажутся мне глупыми. Ведь это не так. Почему все, о чем он смог подумать, стало золотом и красотой?
– Нет, - сказала я, и эхо вторило мне, словно став частью меня.
– Просто я не та, кто может… не та, кто… - я не находила слов. Как объяснить ему, что я мечусь от клетки к клетке, боясь, что однажды одна из них закроется. Я любила его тоже. Не так, как он, потому что сердце было еще занято другим, но другой любовью, что еще не дошла до моего сердца, а остановилась где-то по пути к нему.
– Тебе стоило лучше выбирать жену, Бенедикт. Желательно без дефекта путешественника по времени. С нами одна морока, со всеми, - я усмехнулась, вспоминая Люси. Но та, по крайней мере, сбежала с тем, с кем хотела быть вечно.
– Я хотел Вас!
– О бога ради, прекрати обращаться ко мне на Вы! Как можно установить доверие, если ты даже не желаешь стать ближе?
– Что?
Действительно, глупость ляпнула. Эта ситуация показалась мне настолько бредовой, что я тут же начала смеяться, вскоре давясь от истерического смеха. Бенедикт же, явно ошарашенный, приблизился ко мне и схватил за подбородок и долго глядел мне в глаза, словно ища ответа. Его внезапная близость уже не застала меня врасплох. Я словно давно ждала этого, и все мое тело отреагировало на то, что наконец-то получило желаемое.
Это начала я. И стоило бы запомнить этот момент, когда начну жалеть саму себя и его за свои необдуманные поступки. Я притянулась
Даже не помню, как мы оказались в спальне, что мы там, я поняла уже тогда, когда захлопнулась дверь. Было безумно темно, но казалось, что вся комната в огне – настолько мне было жарко.
Огонь был вокруг. Я была огнем.
И это незабываемое чувство, рождающееся где-то в животе, словно я легкая, словно весь мир исчез. Осталась лишь я и он. И пока его руки старались развязать шнуровку корсета, я забираюсь холодными пальцами ему под рубашку и чувствую, как его мышцы под моими кончиками пальцев напрягаются, но он словно не замечает этого, чтобы на секунду прекратить снимать с меня домашнее платье.
И если счастье когда-то еле плелось позади меня, теперь оно сполна воздало мне за все то горе, что пришлось пережить. Мое счастье шептало мне о том, что оно меня любит. Любит, сгорая от желания обладать всей мной: душой, мыслями, телом, награждая меня ласковыми, нежнейшими именами. И я не сопротивлялась, сгорая вместе с ним.
В тот момент я забыла все на свете. Все лица, что преследовали меня в кошмарах.
Эта ночь стала первой за долго время, когда я спала без ужаса.
Потому что жизнь подарила мне бриллиант в виде с самого изумительного человека.
И теперь, я хотя бы понимала, почему меня ненавидели все дамы Лондона, когда потеряли столь искусного любовника.
***
Время тянулось словно жвачка, когда его не было рядом. И как назло, словно почуяв мою необходимость в Бенедикте, граф Сен-Жермен как можно чаще забирал его с собой на неизвестные мне мероприятия. И оставалось лишь надеяться на то, что там не было никаких дамочек, стремящихся завладеть тем, что теперь по праву принадлежало мне.
А меня это изводило и бесило! Очень.
Однажды Бенедикт уехал за город вместе с моим «дядюшкой» по очередному делу, оставив меня в стенах домах. Я слонялась по особняку, сгорая от скуки и от нетерпеливости вновь увидеть супруга, не замечая ничего и сбивая слуг с подносами или же снося вазы, статуэтки и бюстики, что вновь и вновь появлялись в доме, как бы часто я их не била. (Все больше стало появляться бронзы в нашем доме, видно экономка поняла, что фарфор и я - не совместимы в одном пространстве).
Этой ночью мне было необычайно холодно. Начало декабря все так же одаривало нас морозами.
Я укутывалась в одеяла как могла, но это мешало лишь сквозняку, гулявшему по дому, но не ужасным кошмарам, что потихоньку возвращались.
В них снова был Гидеон, как мой судья, который обвинял меня, ненавидел, не принимал, что-то требовал.
«Ты с ним!» - кричал он так, что горели уши, - «Как ты могла, Гвендолин?».
«Ты бросил меня!» - кричала я ему в ответ, но от этого не становилось легче на душе.