Бег времени. Тысяча семьсот
Шрифт:
– Я же уже сказала, что ничего не помню. То, чем они меня поили… - снова начала я, но старик лишь ударил кулаком по столу.
– Девочка, побойся Бога! – его криком только деревни будить, ей-богу.
– Бойтесь Бога сами, меня после всего того, что я увидела, адом уже не запугать, - спокойно ответила я, уже научившись реагировать на крики этого Хранителя Великой Тайны.
Отрицать все – было моим единственным решением. Насколько я знала, лишь парочка людей смогли избежать смерти в ту ночь, когда за мной пришел Бенедикт. И вряд ли они знали очень много, да и то, потому что
– Дядя, она ответила, отпусти же нас, - голос Бенедикт звучал спокойно, но я прекрасно знала, что еще чуть-чуть и он взорвется.
– Графу это не придется по нраву, - ответил «дядя», а я лишь устало вздохнула. Мне уже надоело вечно слушать про великого и всемогущего графа, у которого, однако, прямо из-под носа воровали информацию.
– Граф может засунуть свой нрав куда подальше, - злобно прошептала я в ответ и, встав, потащила Бенедикта к выходу.
Всю обратную дорогу до дома мы молчали. То ли от того, что говорить было нечего, то ли от того, что каждое слово прекрасно резало нам вены. Карета то и дело натыкалась на кочку или яму, отчего казалось, что я вернулась на свои американские горки в британском исполнении, да еще и 18 столетия.
Наконец тишина стала уже невыносимой.
– Что мы будем делать? – спросила я, стараясь не смотреть в сторону Бенедикта.
– Ждать, - ответил он. Его голос звучал скучающе, что удивило меня настолько, что я все-таки повернулась к нему. И этот негодяй улыбался так спокойно, что мне просто не оставалось выбора, как смириться и ждать вместе с ним.
И мы ждали. Неделю. Две. Жизнь вновь возвращалась в свое русло, как всегда. Как ни странно, но после каждого потрясения, я могла спокойно вернуться в эту жизнь и как всегда сидеть у камина и понимать, что все позади. Даже если впереди меня ждет еще немало таких испытаний.
– Знаешь, мадам Деверо уже должна была бы вернуться.
– Соскучилась по вышиванию?
Я рассмеялась, хотя прекрасно понимала, что была бы согласна даже на вышивание. Но моя гувернантка все еще следила за своим больным отцом где-то в далекой деревне, название которой я была не в силах запомнить.
Врасплох нас застал мажордом.
– Милорд, миледи, к вам пришел граф Велидер. Сказал, что из Франции и по поводу сделки, которой вы интересуетесь.
Бенедикт лишь устало потер переносицу, а я почему-то подумала, что эта фамилия дико напоминает мне бельведер, и даже усмехнулась.
– Проводите его сюда, - ответил мой муж, хотя выглядел весьма озадаченно.
– Что-то не так?
– Ничего страшного, жемчужина. Просто не помню никакого графа Велидера в недавних сделках.
– Не удивительно, в ваших делах, дорогой мой, - я поднялась с кресла и подошла ближе, чтобы поцеловать его, прежде, чем сюда придет незнакомый мне граф, - сам черт ногу сломит.
На что Бенедикт лишь рассмеялся и поцеловал меня в ответ. Все-таки он неисправимый обольститель.
– Прости, дорогая, я отлучусь в свой кабинет, прими гостя. Я мигом. Ты даже не успеешь с ним
Вздохнув, в ожидании мужа и гостя, я отошла к окну и думала, что неплохо было бы съесть сейчас парочку сэндвичей, хотя с отсутствием мадам Деверо есть их стало почти невозможно, из-за поразительной необучаемости местных слуг. И то, что я увидела, когда дверь отворилась, впервые в жизни захотела списать на действие наркотиков. Я почувствовала, как онемело мое тело, а ноги словно приросли к полу.
Что если Бенедикт не вытаскивал меня с того плена? И этот кошмар продолжается?
Я все еще сплю?
Потому что определенно точно я не могу видеть его лицо. Как сейчас. Такое реальное, настоящее, до мелких черточек и морщинок. Лицо, которого видела на протяжении всего года в кошмарах, где оно осуждало меня, убивало, винило, не любило, страшило. Что угодно, что вводило меня в ужас. Сейчас изумрудные глаза смотрели на меня шокировано и непонимающе. Возможно, они тоже видели призрака, как и я.
И почему я все еще не проснулась, когда его голос так неуверенно добрался до моего сердца?
– Гвен! Гвендолин, это ты?
Так вот он мой ад. Видеть его лицо и понимать, что отдала бы все на свете, чтобы оно исчезло раз и навсегда.
Потому что это слишком больно – все еще любить того, кто разбил твое сердце.
Иллюстрации к главе:
http://radikall.com/images/2014/01/27/TUCAh.png
http://radikall.com/images/2014/01/27/qwg5s.png
========== В свое время. Гидеон ==========
Все приходит в свое время для тех, кто умеет ждать.
Оноре де Бальзак
– Мольодой человек, стойте смирьно, пожалуйста! – на этой гневной тираде я почувствовал, как в мое плечо вонзается игла.
– Ай! А ви смотритье, кюда иглы втыкаете! – в ответ не удержался я, взамен получив убийственный взгляд от мадам Россини.
Господи! Да когда это пытка кончится?! Уже вечность я торчу здесь в роли манекена, в то время как ловкие пальцы портнихи прикалывают, закалывают, стягивают ткань, а еще неприятно ощупывают меня. Особенно невыносима была примерка кюлотов *, когда мадам Россини стояла на коленях у моих ног и делала наметку иглой на штанах в моей промежности. Это было унизительно! На мгновение я представил, как хохотала бы Гвен, увидев меня в этом положении.
А хохотала бы, Гидеон? Если бы она не пропала, то все было совершенно по-другому. Это я знаю точно.
Мне было страшно, волнительно, радостно, и снова страшно. Как сильно изменилась моя Гвен? Как сильно ее сломали? Кого я увижу в конце?
Гвен, Гвенни, жди, осталось чуть-чуть. Я приду, только дождись! И всё будет хорошо, и всё станет…
– Аутентичнё! Всё должно быть атентичнё! – заключила своей коронной фразой мадам Россини, с удовольствием оглядывая мой костюм 18 века сквозь свои очки. – Завтра прибудет венецианское кружево для вашего cravat**. А еще будет новая трость!