Бег времени. Тысяча семьсот
Шрифт:
– Не совсем, – я протянул разрешение для Рафаэля из школы.
Фальк взял настороженно в руки и углубился в чтение документа. Чем больше читал, тем больше у него разглаживалась морщина на лбу от напряжения и серьёзности.
– А что ты не подписал? – хмыкнул Фальк, криво улыбаясь мне.
– Не имею юридических прав, - я улыбнулся ему в ответ. – В начале хотел подписать, но потом подумал, вдруг начнут проверять или возникнет какая-то проблема, вот и решил, что уж лучше к тебе сразу.
– Я пойду, установлю хронограф, - прервал нас мистер Джордж и быстрым шагом ушел за дверь.
Тем временем Фальк,
В этот момент вошла миссис Дженкинс: «Мистер Фальк, вам звонит мистер Коул» и подала ему телефонную трубку.
Дядя встал, взял телефон и, наигранно смеясь собеседнику на том проводе, словно показывая, какие они закадычные друзья и как он рад этому звонку, пошел к окну. Ясно, очередной полезный магнат для банковского дела де Виллеров, иначе дядя не дал бы кому попало телефон Темпла.
Пока он был отвлечен и сосредоточен на очередной шутке «магната», глядя в окно,я ждал, когда закончится разговор. Вот бы схватить бумаги и выбежать за дверь! Но если дядя хватиться их после моего ухода? Подозрение сразу же падет на меня. Я нервно начал кусать губы и от скуки стал рассматривать дракона на потолке. Когда же он прекратит трепаться по телефону? В этот момент прозвучала фраза: «Хорошо, мистер Коул, я сейчас приеду! Не беспокойтесь! Можно сказать, я уже у вас!» По состоянию дяди, было понятно, что назревала какая-то серьезная проблема, и магнат был этим дико не доволен.
– Прости, Гидеон. Срочно нужно уезжать,– он молнией метнулся к столу, протянул мне разрешение для Рафаэля, забрал какую-то папку в кейс и кинулся к выходу, крича мне на ходу, - Мистер Джордж за Главного теперь, так что все вопросы к нему. Хорошей тебе элапсации!
И скрылся за дверью.
Оставшись в недоумении, я понял, что небеса послали мне подарок – я могу посмотреть те бумаги про Гвен, которые они утаивают от меня. Я открыл верхний ящик стола - они лежали там - цветные распечатки фотографий каких-то старинных документов. Схватив пачку, я сунул ее под свитер сзади, заткнув за джинсы, чтобы никто ничего не увидел, и быстро пошел на элапсацию - в 61-ый год.
Наверное, час, как я судорожно вчитывался в эти бумаги. Наверное, я уже весь седой от того, что мне открылось. Бумаги были от Шульца из Германии, где он нашел дневник Гвендолин все в том же монастыре. Точнее то, что осталось от дневника: он был весь прожжен и истерзан временем.
Короткие фразы, обрывки монолога моей Гвенни. Детский нерешительный почерк, старая обожжённая бумага. Она словно пыталась дозваться откуда-то из прошлого, дотянуться до нас.
«Сен-Жермен снова приезжал к нам. С целью убедиться, что со мной все хорошо. Кого он обманывает? Ему поверят лишь такие же кр…»
«…привез мне прелестное платье! Порой..»
Иногда проскакивает целое слово, иногда два вместе, но большей части темнота, а точнее чернота бумаги.
На фотографии видно кожаную обуглившуюся кожу обложки. К каждой записи из дневника идет фотография, а внизу Шульц расшифровывает записи, если их возможно расшифровать.
Была даже одна целая невредимая запись.
«24 декабря 1757.
Кто-то подкинул мне под окно мертвого голубя. Если эта та девушка, что вот уже месяц пытается увести у меня мужа, то при первой же возможности я выцарапаю ей глаза. Возможно, тогда она
Но я понял, почему от меня скрыли эти фотографии.
Есть еще одна почти уцелевшая запись.
«… это необычно чувствовать себя запертой в клетке. Он, верно, считал, что меня очень просто запугать смертью. Но у него не вышло, лишь попросту растратил силы и лишился людей. Людей. Люди ли это? Тот, кто способен такими извращенными методами издеваться над другими: пытать, резать, сжигать, но не давать умереть, потому что это было бы слишком просто. Я смогла насмотреться этими ужасами вдоволь».
После нее я понял, что у меня от страха побежали мурашки и защемило сердце. Матерь божья! Неужели ее пытали? Скорее всего, да. То время не щадило никого, тем более в Темпле. Удивительно, что ее не казнили…
Скорее всего, они пытали ее, чтобы узнать, как она попала в Ложу.
Мое воображение сразу нарисовало истерзанную, еле живую, полубезумную Гвендолин, в крови и агонии. От этого я почти сам чуть не повредился умом, четко вспомнив, как однажды, в прошлом году, Сен-Жермен благосклонно решил показать мне Темпл 18 века. В одной из камер лежало тело мужчины в крови и грязи. Сначала я принял его за труп, но потом увидел, как еле-еле поднимается от дыхания грудная клетка. Услышав нас с графом, он застонал. И этот стон я не забуду никогда. Граф холодно рассмеялся, и что-то изрек про воров и шпионов. А меня тошнило от самого себя: я, человек, выбравший профессию врача, знающий медицину будущего, не имел права помочь умирающему.
Так, Гидеон, соберись. Забудь! Перед тобой записи Гвен, на тот момент, когда она их писала, она была жива и здорова… Была… Но ты знаешь, что она погибнет…
Laisse tomber! Merde! Diable!
Я начал мерно дышать, пытаясь прийти в чувство и отогнать страх. Вдох-выдох, вдох-выдох…
Итак, после пыток, они, узнав кто она, решили не упускать Рубин из рук и выдают за графа Бенфорда, чтобы контролировать ее. Вполне! Сен-Жермен не упустит своего. Ему нужно бессмертие. Наверняка ждет, когда мы соберем кровь всех путешественников и собственноручно, или через ее мужа, убьет. Или убил? Может, пожар был подстроен? Может, он уже добрался до бессмертия? Но ведь кровь еще не собрана.
Я чувствовал, что из-за этого временного коллапса у меня взрывается мозг. Так или иначе, вытащив Гвен из 18 века, я прерву эту временную петлю.
Последней датой было 6 января 1758 года, после нее шла чернота и пустота. Цифры значились после какой-то «..анные завывание современных опер? Буду уповать на удачу». Так значит 1758 год. Вот куда мне надо, и как можно скорее! Интересно, какую версию мне предложит дядя? На этом моменте я почувствовал тошноту и головокружение, означающие возвращение в 2011 год. Только успев спрятать под свитером бумаги, я вернулся в свое время. В комнате никого не было. Мистер Джордж и прочие хранители доверяли мне, в отличие от Гвен, поэтому убрав хронограф и заперев комнату, я пошел к дяде: нужно было незаметно положить бумаги обратно. Темпл был пустой, и в коридорах к Залу Дракона уже не горел свет, но сигнализация была не включена. Значит, люди в здании еще есть.