Бег времени. Тысяча семьсот
Шрифт:
– Зачем новая? Старая не подойдет? – она начала помогать осторожно снимать с меня аби, боясь больше за работу, чем за то, что иглы могут уколоть меня.
– Как? Вы уже были с ней!
– Поверьте, мадам, с этой тростью меня еще не видели. А увидят лишь через десяток лет.
– Сути не меняет, - фыркнула она, любовно откладывая аби***.
– Ох! Неужели вы наконец-то увидите лебедушку мою! Ее не было больше двух месяцев!
– Месяц и 25 дней… - пробормотал я. Если хотите, могу даже по часам назвать число.
– Ну надо же! Нашли прямо под Рождество! Это ли не чудо? Я уж думала мы и вовсе не найдем ее… - Мадам Россини начала плакать, постоянно прижимая к уголкам глаз свой кружевной платок. Я двинулся к
– Не двигайтесь, Гидеон! Ваши кюлоты! Их надо снять, пока вы не испортили работу.
После чего она помогла мне осторожно выползти из штанов, дабы не повредить её драгоценность.
– Вы только представьте! Моя лебедушка ждет вас в 18 веке, как принцесса, заточенная в замке, в красивом пышном платье. И вы, мой мальчик, такой юный, красивый, спешите забрать ее домой!
– мадам Россини аж замерла от представившейся в ее воображении картины. Ну, практически так оно и будет! Только я не знаю, как сильно ее пытали, как сильно ее напугали эти звери. Я не могу представить, в каком состоянии будет Гвендолин: запуганная, несчастная, больная, сломленная? И что-то я не думаю, что все будет столь красиво. Возможно, ее содержат на правах содержанки, хоть она теперь замужем и титул имеет. Удивительно, что ее вообще в монастырь не сдали, как раньше любили это делать мужья-тираны. Для Сен-Жермена это было бы идеальным вариантом.
– Поверьте, Гидеон, я сошью вам изумительное платье, чтобы Гвендолин, если еще не влюблена в вас, то влюбится сразу! – я включился на этой фразе, когда мадам Россини уже в упоении что-то себе напридумывала и намечтала.
– А вот этого не надо. Мне, как раз, не нужно, чтобы Гвен влюблялась в меня, - я начал второпях закидывать в рюкзак книги, документы, лекции, телефон, которые я разложил на диване (пока мадам подгоняла на мне жилеты, кюлоты и камзолы, я готовился к встрече с Гвен – читал документы по истории, родословным и прочее… ).Тут я поймал напряженную тишину со стороны мадам Россини. Обернувшись, встретил обвиняющий меня, тяжелый взгляд. Я что, свои мысли вслух сказал?
– Ээээ… Я имел ввиду, что мне нравится Гвендолин, даже очень, но я не уверен, что готов к отношениям с ней, да и сейчас после такого приключения, когда она ждет меня в 18 веке, не думаю, что это хороший момент для выяснения отношений….- в этот момент я понял, что переборщил с пояснением, меня унесло куда-то, что сам потерял смысл сказанного. Не пытаясь исправить ситуацию,я решил побыстрее скрыться, оставив шокированную и возмущенную мадам Россини.
Каждый день я был сплошным комком нервов, словно на иголках ждал встречи с Гвендолин. Фальк придумал отличную версию без упоминания дневника Гвендолин. Понимаете ли, Шульц обратил внимание на один факт: на картине, а точнее на фоне портрета изображена маленькая сельская церквушка. И по данным (тут мне предстояло изумляться и бурно восхищаться находчивостью историков) эта церковь была построена летом 1757 и случайно сожжена от местного пожара в православное рождество, то есть 7-го января. А чтобы не мучиться с поиском более ранних дат, «возьмем эту для элапсации» (здесь я аплодирую стоя и кричу «брависсимо!» Фальку и всем его шулерам). Шах и мат, Гидеон. Партия!
Я, как послушный мальчик, спорить не стал, но на заметку взял - это сколько же раз они так красиво меня обманывали?
Тем не менее, жар от скорейшей встречи с Гвен во мне разгорался с каждым днем. Пока мадам Россини строчила, как Золушка, по ночам мужские платья 18 века, я помимо подготовки у Хранителей, самостоятельно изучал историю и загонял себя до полусмерти на фехтовании. Я засыпал и просыпался с мыслью о Гвен. Мой кабинет превратился не только в место, где я готовился, но и в личную камеру пыток – я распечатал портрет Гвен и портрет графа Бенедикта Бенфорда, повесив их на разные
Утром в пятницу прозвучал звонок Фалька: «Гидеон, сегодня элапсируешь за Гвендолин» и через несколько минут я уже мчался на всех парах в Темпл, где меня ждал совет Ближнего круга.
– Я думаю, он должен взять собой оружие! – возмущался мистер Джордж.
– Да, но там будет граф Сен-Жермен, - возразил ему мистер Уитмен.
– Я думаю, что и шпага сойдет, - коротко отрезал доктор Уайт.
При моем появлении в Зале Драконов все замолчали и уставились на меня. Фальк хмуро смотрел на меня из своего кресла.
– Доброе утро, Гидеон.
– Доброе. Все готово к элапсации?
– Не совсем. Она откладывается до завтра, пока мы не решим пару вопросов, - все тем же холодным и суровым голосом произнес Фальк. Merde! Каких еще вопросов? Они издеваются надо мной?
– Ты о чем, дядя? Поясни.
– Ну, мы сейчас решаем – брать тебе оружие или нет? Это, во-первых…
– А во-вторых?
– А во-вторых, к кому и куда тебе элапсировать?
– В Темпл, конечно! К Сен-Жермену, - с уверенностью произнес я и тут же запнулся. А к нему ли? Мы Сен-Жермена не извещали о пропаже Гвендолин, но он в курсе событий, т.к. исчезли все записи о ней из Темпла. Тогда надо его обойти стороной и чтобы он не знал о моей элапсации…
– Мы не извещали Сен-Жермена, - громко произнес Фальк, подтверждая мою первоначальную мысль. – Гвендолин, каким-то образом обошла его и поэтому ее появление в прошлом никем не зафиксировано.
Ах, вот он как думает об этом всё! Дурак я. Конечно же, Фальк не знает, что Сен-Жермен гоняется за бессмертием для себя и готов идти по трупам ради него. В том числе, по трупу Гвен.
– Ты уверен, что он не в курсе нее? – я закинул удочку, чтобы посмотреть догадывается ли Фальк.
Дядя беспомощно поднял руки в знаке «откуда я знаю». Ясно, он тоже думал об этом и тоже не знает ответа. Только для дяди Сен-Жермен - светоч, главная звезда плеяды путешественников на стороне добра. Поэтому он пытается удержать позиции: и думать плохо не хочет про графа и в то же время его ставит в тупик факт, что о Гвен нет ни единой записи, а не знать о ней граф в принципе не мог.
Обдумав все это и выдержав паузу, я опять спросил, прощупывая почву, на которой стоят убеждения дяди:
– Тогда куда?
Дядя нахмурился и стал тереть лоб. Кажется, у него болит голова. Я всегда видел это мученическое и беспомощное выражение, когда у него начиналась мигрень.
– Я предлагаю сразу к графу Бенедикту Бенфорду, - раздался голос Уитмена откуда-то сзади со стороны окна.
– Да, но мы нарушаем протокол… - возразил ему тихо мистер Джордж.
В зале опять повисла оглушающей тишиной пауза. Все ждали чего-то, наверное, чтобы сам Сен-Жермен явился и сказал, что нам делать.
Первым тишину нарушил я.
– Это резонно. Ведь он муж Гвендолин, - на слове муж голос предательски понизился и выдал мою ненависть к «супругу» моей девушки.
– Он точно знает, кто она.
– А может, не знает? – опроверг мои слова доктор Уайт. – Откуда ты знаешь? Может Гвендолин не говорила и хорошо сыграла роль девушки из того века? А что, женщины всегда были во все времена одинаковые…
– Может и не знает. Но Гидеон прав, он ее муж и Гвендолин находится в его доме, – ответил за меня Фальк. Судя по приказному тону, он уже решил, как нам действовать. – Думаю, нам нужно будет действовать исходя из того, какая обстановка сложится, – затем он встал из кресла и обратился ко мне.
– Тебе, мой мальчик, нужно действовать крайне осторожно.