Беглец
Шрифт:
Пока Она считала ступени в темном подъезде, в голове также стучали, как Ее шаги, написанные Семенычем строки песни:
«Выходит, я пришел к себе домой? Мне здесь известно все до волоска. В багровых окнах новый день встречается с ночною мглой, …А на душе тоска».Открыла ключами дверь, присела в коридоре, зажав голову руками, словно хотела сдавить ее, как в тисках. Подбежал сынишка и крепко
– Как я соскучилась! – пробормотала Она. – Несомненно у меня было на пару дней больше, чем у тебя. Конечно, можно было бы предположить, что это сон, нереальный мираж, но сумка, наушники и писто…
– Сказку! – потребовало детское засыпание.
– Сейчас, – улыбнулась Она, подтыкая под сына одеяло. – Не знаю, откуда я эту историю взяла. Мне кажется, я ее помню, точно это происходило со мной, но очень давно. Я была тогда чуть постарше тебя. Закрывай глазки и слушай. Сказка о волшебном фонарике.
…Сын уже крепко спал. А Она вспомнила другие сказки, которые Семеныч нашептывал Ей ночами. Вспоминала, как они ездили за город: сыпался с неба снег сухой крупой, они поужинали в ресторане и вышли на крыльцо. Семеныч стоял на ступеньку ниже и что-то увлеченно Ей рассказывал. Она не слышала его слов. Она просто смотрела на него. Возможно, в тот момент Ее любовь окончательно утвердила свое присутствие в Ее сердце.
Она обреченно вздохнула и подумала: «Казалось, что когда Семеныч уйдет, уйдет мир и придет смерть. Но мир почему-то остался, а смерть не пришла. И я даже не понимаю, что произошло. Зато прекрасно теперь знаю, чем он занимается в обеденный перерыв. Да, неземная любовь. Подземная, какая-то. Адская».
Она прошла в спальню. Муж оторвался от телевизора на мгновение, метнув на Нее сердитый взгляд.
– Не сегодня. Все претензии – завтра. Я очень устала, – сказала Она ему.
– Сегодня и сейчас, – он откинул одеяло и встал с кровати. – Ни в какую больницу ты не ходишь. Хватит меня разводить. Я муж тебе, в конце-то концов.
Она попятилась к двери. Он пошел на Нее.
– Я закричу.
– Детей напугать хочешь? Валяй, ори.
– Я не хочу тебя, – испугалась Она, глядя на его голое тело. – Я не могу! Не сегодня…
– Меня это уже не волнует.
Семеныч поднялся с дивана.
– Ты куда? – спросила его жена.
– Айпад в машине оставил.
– Откуда у тебя новая рубашка?
– Вчера заляпал соком на банкете старую. Пришлось срочно другую купить. Важная встреча была.
– Командировки твои, – проворчала жена, переключая телевизор на другой канал. – Скоро ночью начнут с постели дергать. Будто ты не директор, а незаменимый хирург.
– Работа такая, – пробормотал Семеныч из коридора.
Во дворе Семеныч увидел Ребенка, шедшего от угла дома. От неожиданности Семеныч остановился.
– Привет! – махнул Ребенок рукой, сворачивая к своему подъезду. – Резина нормальная? Я тороплюсь. Представляешь,
– Нет.
Но Ребенок его уже не слышал, бегом вскакивая по ступенькам в свой подъезд. Семенычу хотелось догнать его, но он не смог сделать и шага.
«Как будто не он вчера со мной дрался в гостиничном коридоре, – Семеныч поразился тому, как приветливо и буднично поздоровался Ребенок. – Перебои были не только с водой, но и с людьми. С любовью тоже перебой случился».
Семеныч плюнул и повернул к стоянке.
«Черт знает, что такое», – констатировал он свои ощущения.
Она выскочила из спальни.
Муж впопыхах натянул штаны и бросился за Ней.
– Не подходи, – Она стояла в коридоре и держала в руках пистолет, направленный на мужа.
– Спокойно, – растопырил он поднятые ладони. – Откуда это у тебя?
– Не подходи, – повторила Она.
– Я не подхожу. Видишь, я стою на месте.
– Иди спать, – Она показала пистолетом на спальню.
– Мам? Пап? – в коридор вбежала девочка с растрепанными косичками. – Вы ругаетесь?
– Нет! – хором ответили оба.
Она успела спрятать пистолет за спину, но не спускала с мужа напряженных глаз, и была готова вытащить пистолет в любую секунду. Между ними было три метра. Мужчина повернулся, обняв дочку за плечи:
– Чего проснулась?
– Попить. А вы точно не ругаетесь?
– Нет, – улыбнулся он. – Разве мы можем ругаться? Пойдем, я налью тебе воды.
– Я сама налью. Я уложу ее, – натянула Она улыбку и твердо добавила: – И лягу в детской.
Она не двигалась, пока муж не скрылся в спальне. Засунув пистолет под водолазку, Она сходила на кухню и напоила девочку. Прошла в детскую и, подвинув разметавшееся во сне тело сынишки, легла с ним рядом, сжимая рукоять пистолета под подушкой.
– Привет. Извини за поздний звонок. У меня возникли проблемы, – сказал муж кому-то в трубку. – Мне кажется, она чокнулась. Ты не мог бы подъехать как-нибудь поужинать и посмотреть ее незаметно. Может, лекарства, какие ей попить? Или к бабке сводить? Не пойдет же. Спасибо. Буду ждать.
Последующие несколько дней застряли в вязком тумане. Семеныч словно стал частично функционирующим, эмоционально парализованным, заторможенным «автоматом». Будто наполовину спал. Он перестал чувствовать себя практически полностью.
Не мог сразу сообразить, что ему говорят на работе, с кем он сам разговаривает и по какому вопросу. Он переставал понимать, что происходит, точно периодически «выпадал» из реальности.
Семеныч не жил, а «убивал время», но время не убивалось. Время так тянулось, что создавалось впечатление, что оно вообще не двигается. Стоит на месте, облепляя Семеныча липкой паутиной ужаса. Семеныч потерял что-то такое, что неосознанно позволяло ему «держаться на плаву». Он стал медленно «тонуть». И на него стали обращать внимание коллеги, приветствуя нестандартными фразами: