Беглец
Шрифт:
– Пожалуйста! Я кое-что заказала в интернет-магазине, тяжелая коробка! Мне не донести, и дождик еще, я зонтик не взяла… – поспешно добавляла Она аргументов, пока Семеныч молчал.
– Выезжаю, – кратко разозлился он.
Она исподлобья смотрела на него, стоя под зонтом у выхода.
– Никаких коробок нет? – сердито уточнил Семеныч.
Она виновато помотала головой.
– И зонт имеется?
Она послушно кивнула, продолжая стоять и кротко смотреть на него.
– Почему ты думаешь только о себе? – перешагивая через лужи, Семеныч обошел машину.
Она безропотно пожала плечами.
– Садись, – распахнул он дверь.
Она улыбнулась.
– Это ты можешь не есть, не спать, из дому уходить насколько
Она, достав бумажные платки, вытирала излишнюю воду со сложенного зонтика и смиренно молчала. Затем убрала зонтик вниз и потянулась к Семенычу, шепча:
– Не буду больше, обещаю.
Ее взгляд был полон любви и ласки без всякого раскаяния в поступке, а Ее губы целовали его. Семеныч поддался и мгновенно почувствовал, как его разум покидает недовольство.
Она на секунду прикрыла веки, касаясь его кожи, и тотчас открыла глаза, которые, переменившись, заискрились раздражением:
– Работе отдаешь двенадцать часов в день, жене все выходные достаются, а мне несчастного часика жалко?
– Ну, все. Все, – удивился Семеныч перелому в Ее настроении. Казалось, что его возмущение, покинув его, поразительным способом перешло к Ней, как по проводам. – Я приехал!
– Приехал?! Сделал одолжение? С чем ты приехал? С любовью?! И где она? Может, ты оставил ее на работе или позабыл дома на семейном ложе?
– Ты чего все переворачиваешь? – стал закипать Семеныч.
– Ничего, – отвернулась Она в окно.
Некоторое время они сердито молчали.
– Я уезжаю, – нарушил тишину Семеныч.
– Куда?
– Я рассказывал тебе. В Индию. Дней на десять.
– На сколь-ко? – задохнулась Она.
– Мы разговаривали пару недель назад, ты сама сказала: «езжай».
– Я? Можно подумать, ты спрашивал! Можно подумать, если бы я сказала: «нет», ты бы не поехал! Это кто из нас делает то, что ему хочется?
– Послушай, пожалуйста. Не перебивай. Мне никогда не нравилось то, что меня окружает. Я никогда ни в чем не добивался результатов, которые устраивали бы меня самого. Да, коллегами, родственниками, знакомыми я, возможно, воспринимаюсь как достаточно успешный человек, или пусть не очень успешный, но и не неудачник, это точно. Но я никогда всерьез не интересовался тем, чем вынужден профессионально заниматься. Не интересовался, но занимался. Работал. Всеобщий эквивалент зарабатывал… – дождь лился по стеклу, дворники ритмично откидывали воду, колеса впереди едущих машин разрезали лужи, заставляя их дугой взлетать вверх. – Зато я с интересом воспринимаю всякую странную информацию, не поддающуюся количественному измерению и фактическому подтверждению: статьи об НЛО, рассказы об осознанных сновидениях, мистические произведения, различные направления псевдорелигиозных школ, эзотерические групп и вообще все, что с точки зрения здравомыслящего человека можно назвать шарлатанством. Но мне наплевать на мнение здравомыслящего человека. Не более убедительной является и теологическая тавтология церкви, которая, однако, воспринимается обществом, чуть ли не как одно из направлений официальной науки. А я не очень люблю церковь. Именно за ее официальный статус, за ее ханжескую мораль, за попытку монополизации путей духовного развития человека. Но я ни разу не убедился в том, что материалистическое мировоззрение или какое-нибудь религиозное направление могло внятно объяснить смысл человеческого существования. Ну, подвернулась возможность поучаствовать в мероприятии, которая проводит то ли секта, то ли просто группа последователей одного из новоявленных мессий. Да, и что есть «секта»? Чем она принципиально от церкви отличается? Количеством последователей? Отсутствием установленных взаимоотношений
Пока Семеныч говорил, Она не порывалась его перебить, как бывало обычно. Казалось, Она внимательно его слушает, сопоставляя с собой. Серьезность и грусть источал Ее взгляд, который тоже, как и у Семеныча, упирался в лобовое стекло.
Семеныч смолк, Она включила радио и откинулась.
– Форс-мажорных, значит, – почти неслышно проговорила, удобно прислонившись затылком к краю спинки сиденья.
– Да, – твердо ответил Семеныч и почувствовал неладное. Идя на обгон, он включил левый поворотник и сконцентрировал свое внимание на маневре. Видимость была плохая на узком участке шоссе. Пробормотал: – Вот, не дай бог, что-нибудь случится: люди пропадут или землетрясение произойдет, небо порвется. Поняла меня? Это из-за тебя все происходит с нами. Какая-то нереальная дрянь. И не думай! Если что-то случится…
Семеныч оборвал фразу: в зеркале заднего вида он заметил черную ауди, которая приближалась к его автомобилю, ловко обгоняя машины. Семеныч перевел взгляд на Нее: Она расслабленно полулежала на кресле, повернув голову к окну. Она не двигалась, будто задремала, хотя минуту назад была во вполне бодром состоянии.
«Что он хочет, что еще ему нужно? Для чего это бессмысленное преследование? Остановиться?» – Семеныч почувствовал некоторую вибрацию, начавшуюся в кончиках пальцев руки, лениво придерживающей руль. Словно что-то входило в него и меняло его состояние – это не было похоже ни на слабость, ни на невесомость – но в то же время ощущение пространства немного преобразилось, точно рассосредоточилось. Будто клетки, составляющие его организм, перестали быть единым целым.
Машина Ребенка сместилась влево, ближе к разделительной полосе. Семеныч не спускал глаз с бокового зеркала, обзор в нем был затруднен из-за стекающего дождя. Черная ауди ехала с выключенными фарами, на которых стояли тонированные накладки. Поэтому автомобиль выглядел зловеще: черными были и тонированные стекла.
Рядом едущие машины медленно стали растворяться, словно дождь стирал их, пока не совсем не исчезли в пасмурной сумеречности. Погасли фонари на столбах. Из-за дождя опустевшая дорога казалась вырванным из города отрезком. Впереди и позади видимость оканчивалась сероватым туманом.
Небо стало сливаться с землей.
В зеркале заднего вида по-прежнему виднелась машина Ребенка. Теперь она не догоняла, не отставала, а неотступно следовала за автомобилем Семеныча.
Семеныч увеличил скорость, но черная ауди следовала за ним как на привязи. Расстояние между ними не поменялось.
Разозлившись, Семеныч стремительно, но плавно затормозил и остановился на обочине. Как только он вылез из машины, дождь резко прекратился, оставив после себя плотную взвесь влажного воздуха. Создавалось, ощущение, что дождь замер. В воздухе остались висеть мелкие капли, не долетевшие до земли. Семеныч решительно вышел на середину дороги и встал лицом к летевшему навстречу автомобилю Ребенка.
«Давай! – мысленно подстегнул Семеныч черную ауди. – Ты этого хотел?»
Семеныч уже различал застывшие в ненависти черты бледного лица Ребенка.
Автомобиль приближался.
Тонированные фары. Теплый капот. Мокрое стекло. Вязкое тело Ребенка. Шершавое кресло. Еще одно. Багажный отсек.
– Ну и как это понимать? – озадачился Второй. – Это за гранью!!!
– Как ты ощущаешь себя в Ребенке? – не слушая Второго, Первый думал о своем.
– Как прежде. Энергию он тянет, а у меня ее не прибавляется.