Беглец
Шрифт:
Солнце клонилось к закату, и настроение Ее стремительно падало, уступая место нехорошей апатии, когда меркнет все вокруг, и ничего не хочется: ни ходить, ни есть, ни дышать. Тяготить и раздражать начинает любое движение, любая мысль, усугубляя и без того унылое состояние.
«Не получилось из меня никого. Ни матери хорошей, ни жены, ни человека. Никто меня не понимает. Даже я!» – незаметно для себя Она удалялась от дома.
Ноги привели Ее не к супермаркету, куда Она и не собиралась, а к городскому парку, который спускался к реке.
Петляя по тропинкам, которые Она знала, как свои пять пальцев, поскольку
«И позвонить нельзя. Сегодня выходной, и жена рядом. А вдруг у меня беда? Неужели тебе все равно, что со мной происходит? – Она нечаянно нажала на вызов. Увидев на экране устанавливающееся соединение, сбрасывать не стала. – Не ответит, так не ответит».
Через долгую череду длинных гудков Она услышала голос Семеныча и выпалила без предисловий:
– Он за мной следит! Ночью в подъезде напал!
– Кто? – спокойно поинтересовался Семеныч.
– Ребенок.
– Меня он вчера вообще переехал на автомобиле. Нет никакого Ребенка. Все это бред сумасшедших, – твердым шепотом ответил Семеныч. – Никто за тобой не охотится, потому что Ребенка не существует. Вот есть небо, земля, дома и люди. А Ребенка нет. И я не ошибаюсь, что засветло отвез тебя к дому? Нечего по ночам ходить по подьездам. Что за звуки рядом с тобой? Ты где?!
– В парке, – ответила Она, выбросив палку, которой хлестала по поверхности воды во время разговора.
– Иди домой. Ты устала. Кино посмотри, спать ложись.
– А ты? – вырвался Ее вздох.
– Я на даче! Аудиокнигу слушаю. Скинуть тебе?
– Нет, – ответила Она. – Не надо мне книжку. Не хочу ничего.
– Ребенка нет, и не было. А ты иди, успокойся и отдохни. То автомобиль меня переезжает, то на тебя Ребенок нападает. Я все равно поеду. И нечего выдумывать и создавать различную ерунду! Все. Нет ничего. Не верю я во все это. Я не могу больше говорить. Пока, – голос Семеныча был вежлив и обычен.
Она долго стояла у кромки воды, провожая закат. В парке Она любила бывать в безлюдных местах, знала все потайные заросшие тропки и красивые полянки. Небольшая лесополоса тянулась вдоль реки через весь город, и местами была заброшенной и нехоженой, кроме некоторых спусков к реке из парков, небольших заведений с облагороженной территорией на набережной и автомобильного моста в центре города.
Попробовав рукой воду, огляделась: давно исчезли редкие велосипедисты, единичные собаколюбители со своими подопечными, прогуливающиеся пенсионеры. Небо темнело, выгоняя людей к городу. Солнце, низкими закатными лучами, еще освещало полоску берега, на котором Она стояла, и немного припекало.
Пропиликало сообщение от мужа: «Приехали родственники. Марш домой! Я сказал, что ты на работе».
Упала зарплата на карточку, ехидно торжествуя суммой: «Я опять без премии!».
Дочка: «Мамочка, у меня по английскому не получается».
Подруга: «У меня интернет не идет, заедешь, пожалуйста?».
Другая: «Я квартиру купила! Сделка сегодня была! Надо отметить! Зайдешь?»
Давний знакомый: «Как дела? Приезжай!»
Ребенок: «Я тебя уничтожу».
Она еще раз посмотрела на небо. Небо нахмурилось и отвернулось от Нее.
В голове стучало: «Ты мать, подумай о
«Хочу! Мне никто из вас не нужен! Я всегда у вас не права! Никто из вас не любит меня. Один любит и жаждет только, чтобы я приветливо ему улыбалась и исполняла супружеские обязанности, грозя тем, что я не выживу без него. Другие любят потому, что я их мать, забочусь о них, и они боятся остаться без меня, причиняя мне душевные тревоги и бытовые заботы. Третьи любят, потому что на работе я слишком много делаю того, в чем они не желают копаться, и всем поднимаю настроение. Четвертые любят за то, что я поддержу любую компанию, и всегда веселая. Пятые любят за то, что я могу быть подушкой для их слез. Шестые любят за то, что я никогда не откажу им в помощи. Седьмые любят за то, что телесно могут быть ублажены без мозговых заморочек и обязательств. Никто не любит меня просто так! Только за что-то! За деньги, работу, внимание, хорошее настроение, услуги, секс, заботу. Протянув одну руку, вы тут же открываете ладонь другой и ждете сначала, что я туда положу! Как же скучно. Как же мне надоело! Ну не могу я жить, как человек!»
Она разделась и вбежала в воду. Ледяная апрельская вода кипятком резала по двигающемуся телу.
Когда от холода стало сводить мышцы, Она повернула обратно, чуть-чуть не доплыв до середины.
«Мозгов у меня, конечно, много, – ругая себя, гребла Она назад. – Простыть совершенно недолго».
Вылезла на берег.
«А вытираться-то чем? – растерянно подумала Она. С трудом натягивала джинсы на влажное тело. Кожа покрылась мурашками. – И, вообще, время к десяти подбирается, а я тут в полном одиночестве. Хотя, кого мне бояться? Мне давно уже ничего не страшно. Нет, страшно все-таки. Деревья и кусты, вон, какие зловещие. И как через парк назад одной идти? Сюда-то летела, не замечая страха. Всё? Сдулось мое бесстрашие? Ага…»
Поблизости неественно громко треснула сухая ветка, как если бы кто-нибудь наступил на нее.
Она вздрогнула, торопливо надевая футболку. Поднимая и отряхивая трикотажную кофту, беспокойно вглядывалась в темноту. Путаясь в рукавах, быстро оделась и застегнула пуговицы.
От дерева отделилась тень и пошла на Нее. Она беспомощно замерла.
Прихрамывающую походку силуэта не узнать было невозможно. Позади – река, впереди – единственная тропинка, по которой спускался Ребенок, а по бокам – крутые обрывы, плотно и хаотично заросшие кустарниками…
К Ней приближался оскорбленный мужчина, который прекрасно понимал, что бежать Ей теперь некуда. Поэтому оставшиеся метры Ребенок преодолевал не спеша, упиваясь Ее беззащитностью.
Она очень пожалела о том, что дразнила его в подъезде. Не сводя с него глаз, Она напряженно отмечала каждое его движение, чтобы не пропустить чудесный момент, когда удастся хоть что-нибудь придумать. И в то же время, Она понимала, что чуда не случится, по крайней мере, в данной ситуации.
Ребенок находился на расстоянии одного шага. Часто и тяжело дышал.