Беглец
Шрифт:
– Скорее всего, это совпадение, а Ребенок решил воспользоваться этим, чтобы напугать тебя. Понимаешь? Он, наверное, просто ненормальный.
– Ничего не совпадение. Толик видел его за рулем. Еще какой ненормальный. Ребенок говорил про какую-то сущность, вспомнила Она. – Что ему надо уничтожить одного из нас.
– А зачем Ребенок это делает?
– Не он, а сущность в нем! – воскликнула Она, вылезая из джакузи. Подала одно полотенце Семенычу, второе обернула вокруг себя. – Не знаю.
– Однако, – хмыкнул Семеныч. – Дело становится все запутаннее. Так
– Ребенок сказал так. В общем, я не знаю, верить или не принимать. Но для справки – такая информация существует…
Семеныч вытащил из пиджака сложенный вчетверо листок бумаги: «Я очень Тебя люблю».
Улыбнулся. Достал пачку фотографий из верхнего ящика прикроватной тумбочки.
– Думаешь, мне не ревниво было на такое смотреть? – обиженным тоном протянула Она, забираясь под одеяло.
– Думаю, ревниво, – согласился Семеныч. – Я тебе еще раз повторяю. С тех пор, как появилась ты, у меня не было ни одной женщины.
– Ты женат, – напомнила Она ему.
– У нас давно нет отношений, – ответил Ей Семеныч. – И ты замужем.
– Он не касался меня!!!
– Ладно, – Семеныч положил фотографии на блюдо, которое нашел среди немногочисленной посуды в шкафчике под телевизором. Отнес в ванную комнату и поджег.
– Надо пистолет выбросить, – закрывая дверь в ванную, сказал Семеныч.
– Нет, – не согласилась Она. – Он мне нужен.
– Зачем?
– Я не выброшу пистолет!!! – закричала Она, не желая ничего объяснять.
– Посадят тебя! Вдруг выстрелишь в кого. Нечаянно.
– Я аккуратно.
– Тебя из тюрьмы не буду ждать я, – шутливо пригрозил Семеныч. – И сухарей не передам.
– Там кормят. Не пропаду, – совершенно серьезно ответила Она. – Пистолет не выброшу. И попробуй только отними втихаря.
– Делай, что хочешь, – сдался Семеныч. – Упрямая, как кирпич.
– Сам такой, – Она отогнула одеяло и сняла с себя полотенце. Протянула ему: – Отнеси, пожалуйста. И потуши свой костер в ванной, сигнализация сработает.
Семеныч, вспомнив о Ее царапинах на спине, подумал: «Может, их продезинфицировать надо? Попросить у администратора йод или перекись? Сказать Ей, что у Нее со спиной, или Она знает?»
– А ты почему холодная была? – вспомнил он Ее поведение.
– Обижалась, – Она рассмеялась и повернулась, взбивая подушки. Семеныч увидел, что припухлось с полос на Ее спине сошла, и они невероятно быстро бледнеют. – Взял меня и бросил меня ни с того, ни с сего. Я же не знала о фотографиях. Думала, ты хоть извинишься. Объяснишься. И неделю молчал.
– Я тебя не бросал, – возразил Семеныч.
– Угу. Сам говорил неоднократно, что при каждой ссоре это делаешь.
– Это мысленно и ненадолго.
– Очень умно. Мне тяжело твои бойкоты переживать. Я хоронюсь заживо. Во рту, в глазах, в ушах, в легких – земля. Дышать даже трудно.
– Больше не буду.
– Я надеюсь. Я люблю тебя. Если надо могу и уйти, и умереть, лишь бы тебе было хорошо. Понятно?
Семеныч
Вернувшись, проворчал:
– Ты умрешь, а потом восстанешь и упрекнешь, как всегда. И я останусь виноват.
– Не без этого, – согласилась Она, заботливо укрывая его одеялом.
– Сказку рассказать? – предложил Семеныч. Ему очень хотелось что-нибудь сделать для Нее сейчас.
– Не надо. Вся жизнь стала как страшная сказка. А с Ребенком что делать? Если он маньяк, то лучше с ним контактировать, и тогда можно будет договориться, или знать, когда у него обострения. С ним что-то происходит, а ему и рассказать-то некому, наверное, – сочувственным тоном размышляла Она.
– Ну уж нет, – возмутился Семеныч. – Увижу – убью его, к чертовой матери. Спим. Опять уже за полночь. Никогда с тобой не уснешь по-человечески.
– Взаимно.
– Хватит препираться!
– Себе это скажи.
Семеныч прижал Ее к себе и раздумывал обо всем, что происходило. Реальность путалась с выдумкой; сны мешались с явью; воображение походило на самостоятельную субстанцию, которая жила своей жизнью, не обращая на Семеныча никакого внимания. На днях знакомый пригласил его в Индию на некоторый курс, проводимый религиозным объединением. В последнее время было слишком модно изучать перефразированные истины новыми гуру-тренерами. Каждый из них создавал вокруг себя общество учеников, фанатов и последователей, преемников, которое обещало научить управлять мыслями, сознанием, подсознанием, а также обещало счастливое существование и много чего запредельного для обычного, непосвященного в их секреты человека.
«Возможно, в этом что-то есть. Если события у меня поворачиваются такой нереальной стороной, значит, там мне и должны объяснить, что это такое, и как с этим совладать, – решил Семеныч. – Они же подводят к этому. Но я раньше не прислушивался. А теперь надо все выяснить. Определенно, ехать нужно».
– Семеныч, – мягко толкнула Она его. – А тебе бывает смертельно скучно?
– Ты будешь спать? – Семеныч уже начал задремывать, ему было слишком уютно лежать, чувствуя Ее тело рядом, как свое. Прошедший день уносил все тревоги с собой, оставляя кучу вопросов, ответов на которые еще пока не имелось.
– Бывает?
– Было. До тебя. Спи.
– Семеныч! – он заводил машину, когда услышал Ее радостный голос в трубку.
– Да, милая?
– Забери меня с работы? Я хочу тебя увидеть.
– Утром виделись.
– Еще хочу! Сегодня пятница, потом два дня без тебя!
Семеныч посмотрел на часы, на моросящее небо, на дорогу, где одной большой пробкой ползли автомобили. «Вот именно, что пятница. Мне еще на дачу ехать» – на работе Семеныч, как правило, задерживался допоздна. Поскольку вставал всегда рано, на рассвете, и в течение, зачастую напряженного и суетливого, рабочего дня ничего не ел – вечером у него возникало единственное желание: поесть и отдохнуть.