Бегство от любви
Шрифт:
Жители деревни тихо молились, склонив головы и их одухотворенные лица светились радостью. Какими счастливыми казались они; теперь это были беззаботные люди, не отягченные грузом житейских проблем и сомнений! Взгляд Лесли медленно скользил по рядам молящихся, пока к своему большому изумлению она не признала в одном из них самого Филипа Редвуда! Он полуобернулся, и Лесли тут же отвела взгляд, осмелившись снова тайком посмотреть в его сторону только через несколько минут. Редвуд сидел в одиночестве, и это обстоятельство опять заставило Лесли задаться вопросом о том,
— Пойдем, а? Когда мы пойдем? — шепот Бобби прервал ее раздумья.
— Скоро. Нужно дождаться, когда закончится служба.
— Но я ничего не понимаю. Ну пожалуйста, тетя, идем же!..
Тут снова запел хор, и тогда Лесли, пользуясь всеобщим оживлением, тихонько повела племянника по проходу. Краем глаза она видела, что Редвуд слегка обернулся и смотрит в их сторону, но сделав вид, будто бы она ничего не замечает, Лесли поспешила поскорее выйти из церкви на улицу.
Они были уже на полпути к клинике, когда у них за спиной послышались шаги, и Лесли, тут же догадавшись, кто это может быть, нарочно пошла медленнее, давая Редвуду возможность поскорее обогнать их. Но когда тот поравнялся с ними, Бобби первым заговорил с ним.
— Знаете, сэр, а мне уже можно гулять на улице. Мне лучше. Вам не нужно будет делать мне снимки.
— Я рад слышать, что ты так считаешь.
Он уже было собрался обогнать их и пройти вперед, но тут Бобби снова заговорил.
— А вы не можете отдать мне старые?
— Старые что?
— Старые снимки.
— Но для чего они тебе?
— Чтобы дома показать ребятам. Если это действительно хорошая штука, то я бы выменял бы за них шариков.
— А это возможно?
— Конечно. Но лучше всего иметь что-нибудь посущественнее. Вот, например, когда я лежал в больнице Святой Катерины, то у нас там у одного мальчика был его аппендикс в банке, и он собирался выменять за него футбольный мяч.
Услышав об этом, Редвуд рассмеялся и обратился к Лесли.
— У вашего племянника какой-то зловещий ход мыслей.
— Как у большинства мальчишек.
— Никогда бы не подумал. Мне очень редко приходится иметь дело с детьми.
Еще какое-то время они шли рядом и молчали, и наконец, желая нарушить затянувшееся молчание, Лесли нервно задала ему первый вопрос, который пришел ей на ум.
— А вы надолго сюда приехали?
— А это, смотря что подразумевать под "долго". Если вы имеете в виду "на всю жизнь", то нет. Я пробуду здесь ровно столько, чтобы усвоить все то, чему сможет научить меня Зекер.
— А какой он, Зекер?
— Он гений. — Редвуд указал на видневшуюся впереди клинику. — Он многие годы боролся, отстаивал свою идеи, и все ради того, чтобы построить и оборудовать этот центр. Когда мне приходится думать о тех миллионах, что тратятся на войны, я невольно вспоминаю и о той мышиной возне, что разворачивается вокруг выделения пары тысяч на нужды профилактической медицины! — Он внезапно замолчал, как будто сердясь на самого себя за подобное проявление чувство. — А вот что побудило
Лесли очень хотелось сказать ему правду — "Вы", но пока она смущенно молчала, Редвуд продолжал говорить:
— Вряд ли вам удастся заниматься практической работой сколь-нибудь длительное время. Скорее всего вы выйдете замуж и таким образом те деньги, что были затрачены на учебу, окажутся выброшенными на ветер!
— Я ни за что не брошу медицину, даже если я выйду замуж, — гневно возразила Лесли.
— А, — он глубоко вздохнул. — Так вы, значит, одна из тех женщин, кто считает, будто бы им удастся сочетать обе вещи: брак и карьеру.
— Естественно.
— Я бы сказал неестественно! Брак может губительно сказаться даже на карьере мужчины — не говоря уж о женщинах.
Он сказал об этом с такой надсадой в голосе, что Лесли тут же вспомнила то, как он ссорился с женой, а она слышала все это еще в свою бытность медсестрой; это была та самая ссора, что привела к ее увольнению из больницы и последующему возвращению туда же уже в качестве врача! Боясь, что ее собственные воспоминания, могут напомнить ему о том инциденте — и тогда только чудо поможет ей, если он тоже помнит об этом — Лесли быстро проговорила:
— Я думаю, что медицина увлекла меня своей логикой.
— Ну, хорошо хоть так. А то я боялся, что вы с детства мечтали стать вторым Пастером!
— Подобные мечты я считаю прерогативой мужчин — ведь они намного способнее и умнее!
Он бросил на нее пронзительный взгляд, но Лесли как ни в чем не бывало смотрела на него такими невинными глазами, что после короткой заминки Редвуд снова продолжил разговор.
— А вы уже успели хорошо зарекомендовать себя здесь.
— Спасибо на добром слове. Было очень любезно с вашей стороны разрешить нам остаться здесь.
Он пожал плечами.
— Вообще-то, я на досуге немного поразмышлял над этой проблемой. С моей стороны несправедливо в полной мере относить мои личные предубеждения на ваш счет. Вы уже успели хорошо проявить себя, и я… В общем, я хочу сказать, что мне бы хотелось, чтобы вы остались здесь, если, конечно, пожелаете.
Лесли отвела взгляд.
— Никогда бы не подумала, что вы измените свое решение.
— Решения своего я не менял. Я просто понял, что было бы по крайней мере неразумно оплачивать вам обратную дорогу, в то время как вы добросовестно справляетесь со своей работой здесь. Вы хорошо относитесь к пациентам, и это тоже немаловажно.
Лесли молчала, желая в душе гордо отказаться от столь бестактного приглашения.
— Ну и? — отрывисто переспросил он. — Каково ваше решение?
Здравый смысл одержал верх над эмоциями.
— Я останусь. Но только мне тоже хочется быть до конца с вами откровенной и сказать, что я не люблю работать с людьми предвзято относящимися к другим.
— Так почему вы тогда остаетесь?
— Из-за племянника. Если бы не он, то ничто не удержало бы меня здесь.
Редвуд усмехнулся в ответ, отчего Лесли почувствовала вспышку раздражения.