Бегство от любви
Шрифт:
Когда Марта узнала об отказе Лесли написать Филиппу Редвуду, она пришла в ужас.
— Я уверена, что он не откажет тебе только из-за того что ты женщина. Ведь те его слова были сказаны несколько лет назад — да еще к тому же он был зол на жену!
— Она к этому не имела никакого отношения. Не может быть, чтобы ты забыла, что разговор шел о тебе!
— Он был удручен тем, что больной умер, и винил во всем меня, — тихо сказала Марта. — Возможно он и был прав тогда. С тех самых пор мне так и не удалось отделаться от чувства вины. Но все мы небезгрешны — даже врачи.
— Принимая во внимание и то, что потом он еще пытался способствовать твоему увольнению из этой больницы…
— Филип
— Как ты можешь так спокойно говорить об этом? — изумленно воскликнула Лесли.
Марта улыбнулась.
— Прошу извинить меня за банальность — но время лучший лекарь. А теперь послушайся моего совета и напиши Филиппу Редвуду письмо.
— Это пустая трата времени. Стоит ему лишь узнать, кто я такая, и он прогонит меня взашей.
— Ты что, думаешь он запомнил тебя?
— Ничего я не думаю. Я хотела сказать, что я женщина.
— Ну знаешь ли, Лесли! — Марта не смогла скрыть своего раздражения. Я уверена, что ты все очень сильно преувеличиваешь.
— Ничего я не преувеличиваю.
— Но в таком случае хотя бы попытай счастья. И ради всего святого, девочка, подумай о Бобби!
Тяжело вздохнув, Лесли подошла к письменному столу и села за него. В своем письме она кратко описала свою квалификацию, и прибавив к этому еще небольшое послание, обращенное лично к Филиппу Редвуду, поставила под ним свою подпись: "Лесли Форрест".
Затем, не давая себе времени на то, чтобы передумать, она вложила свое письмо в конверт, и надев пальто, поспешила выйти на улицу.
"Ну вот и все, дело сделано, — подумала она, опуская свой конверт в почтовый ящик. — Могу представить себе, что он мне отпишет в ответ!"
Но к большому удивлению Лесли ответное письмо Филипа Редвуда было теплым и очень дружелюбным.
"Я уверен, вы понимаете, — писал он, — что это работа не из легких. Но если вы и в самом деле согласны на эту вакансию, то я был бы очень признателен вам, если бы вы смогли как можно скорее приехать сюда. Возможно, будет лучше, если вы телеграммой заранее известите меня о дате своего приезда.
Кстати, вам не стоит беспокоиться о вашем племяннике; здесь для него будут созданы все условия. Наша экономка будет только рада взять его под свою опеку, пока он не окрепнет настолько, чтобы посещать школу в деревне."
От охватившего ее восторга, Лесли была не в состоянии выговорить ни слова.
— Ты оказалась права! — воскликнула она наконец, протягивая письмо Марте. — Теперь мне остается надеяться лишь на то, что в нашей больнице согласятся прервать контракт со мной.
— Если ты объяснишь им все о Бобби, то я уверена, они не станут возражать.
И снова Марта оказалась права, и уже к концу месяца Лесли была готова отправится в Швейцарию. Тод не стал препятствовать ей в этом, дав согласие на то, чтобы его сын выехал из страны, и даже прислал чек на пятьдесят фунтов.
— Этого хватит только на билет, — писал он в письме, — но это все, что я могу дать. Я потерял свою прежнюю работу, и теперь пытаюсь начать собственное дело.
— И флаг ему в руки, — заметила Пат. Она пришла, чтобы попрощаться с Лесли и теперь сидела в спальне, угрюмо глядя на чемоданы. — А здесь станет так скучно без тебя…
— Но я же уезжаю не на веки вечные. К тому же ты всегда сможешь приехать туда в отпуск, — ответила Лесли. — И если уж об этом зашел разговор, то судя по тому как ты выглядишь
— Точно.
— Ну тогда почему бы тебе не приехать на пару недель в Аросу?
— А действительно, почему бы и нет? Я подумаю, и обязательно сообщу тебе об этом.
— Так не забудь. После нескольких месяцев там, мне наверняка захочется оказаться в женской компании, чтобы не было уж слишком тоскливо!
Хоть Лесли и говорила тогда в шутку, более серьезно она задумалась об этом вечером того же дня, уже лежа в постели. Должно быть Дебора Редвуд будет единственной, кроме нее, англичанкой во всей клинике, и Лесли даже не допускала мысли о том, чтобы наладить хотя бы некоторое подобие дружеских отношений с той невозмутимой, своенравной девицей, с которой ей довелось познакомиться шесть лет назад. Она не могла себе представить, каким образом Дебора согласилась жить там, где веселая курортная жизнь и развлечения бывали доступны лишь на протяжении каких-нибудь трех месяцев в году. И вот так, все еще думая о красавице-жене Филипа Редвуда, она заснула, твердо решив для себя, что по крайней мере у нее, почти все свободное от сна время будет занято работой.
На следующий день рано утром они с Бобби вылетели в Цюрих. Полет прошел нормально, без приключений, хотя затем им пришлось мчаться на вокзал, находившийся на другом конце города, чтобы успеть на поезд, на котором предстояло добраться до Кура, станции у подножия Альп, откуда брали свое начало дороги, ведущие ко множеству лыжных курортов, находившихся высоко в горах.
В Куре они пересели на другой поезд, который повез их еще дальше в Альпы, и по мере того, как пути пролегали все выше и выше в горах, зеленая растительность продолжала исчезать под покрывавшим землю и становящимся все глубже покровом снега. Проложенная здесь железная дорога казалась чудом инженерной мысли, и в тех местах, где не представлялось возможным проложить пути через вершины, в горах были проделаны длинные туннели. Поезд жался к горному склону, и с левой стороны в окно вагона были видны лишь отвесные каменные стены, поднимавшиеся высоко к небу, в то время как за противоположным окном открывался вид на глубокую пропасть.
Когда они прибыли наконец в Аросу, на землю уже начинали спускаться сумерки. Пассажиры высыпали из поезда, и веселая разноголосица звонко отдавалась эхом в морозном воздухе. За станцией стояли ряды выкрашенных в яркие цвета саней, и лошади, фыркая, потряхивали гривами, отчего колокольчики на сбруе начинали мелодично звенеть.
Лесли выжидающе огляделась по сторонам. Она заранее послала мистеру Редвуду телеграмму, указав в ней время своего приезда, и теперь размышляла над тем, поручал ли он кому-либо встретить ее. Толпы туристов на платформе быстро поредели, и очень скоро они с Бобби остались здесь в полном одиночестве, стоя рядом с локомотивом, готовящимся вот-вот пуститься в обратный путь, в Кур.
— А чего мы ждем? — спросил Бобби. — Я замерз. — Он притоптывал ногами на снегу, и Лесли посмотрела на его раскрасневшееся от холода лицо.
— Я думала, что нас здесь кто-нибудь встретит. Мы подождем еще немного, и если никто так и не придет, то тогда сами сядем в сани и поедем в клинику.
К тому времени уже совсем стемнело, и в деревне зажглись фонари; у каждого домика был свой фонарь, и издалека она казались светлячками, взбирающимися вверх по склону. На небольшой площади перед станцией был припаркован небольшой автофургон, и Лесли подошла поближе, чтобы заглянуть внутрь. В машине никого не было, но на полу она заметила сложенные носилки. Это наверняка больничная машина, но только куда запропастился водитель?