Бегущий по лезвию бритвы
Шрифт:
— Вы и есть тот, второй...— Джо задохнулся.— Ну да. Джори пытается уничтожить нас, вы пытаетесь спасти... Этот мир стоит на двух слонах, и я увидел обоих...
— Вы находите, что я похожа на слона? — ехидно заметила Элла,— Вот уж никогда бы не подумала.
— В переносном смысле,— сказал Джо.
— Ну, если в переносном... Если в переносном, то вы правы,— она уже не смеялась.
— Скажите, а почему так все сложилось? Почему вы противостоите Джори?
— Потому что Джори вторгся в меня. Вы же знаете, чем он занимается. Он был по-настоящему опасен. Правда, я научилась справляться с ним — когда с помощью «Убика», когда
— Понятно, — сказал Джо. Действительно, все было понятно. В этой истории больше не оставалось темных мест...
— Когда я пройду через новое рождение,— продолжала Элла,— Глен уже не сможет со мной консультироваться. Так что я помогала вам из самых эгоистических соображений...— она усмехнулась,— Мистер Чип, я очень хочу, чтобы вы заменили меня... м-м... на этом посту. Чтобы был человек, на которого Глен мог бы положиться в трудную минуту. В этом смысле лучше вас никого нет. Вы будете заниматься тем же, чем занимались в реальном мире. Как видите, я действовала, исходя из интересов дела...—она помолчала, потом, совсем другим голосом, добавила: — Господи, как же я ненавижу этого Джори!
— А он не одолеет меня после того, как вы родитесь заново? — спросил Джо.
— У вас же будет «Убик»,— сказала Элла.— Пожизненное и бесплатное снабжение — согласно сертификату.
— Тогда, может быть, мне удастся убрать Джори...— задумчиво сказал Джо.
— Убрать — в смысле убить? — с сомнением в голосе сказала Элла.— Вряд ли... Со временем вы научитесь нейтрализовать его, это да, а вот убить... сожрать — пользуясь его терминологией... как сам он жрет полуживущих, лежащих неподалеку от него в мораториуме... Нет, это вряд ли.
— Дьявол,— сказал Джо.— Надо объяснить Глену ситуацию, пусть он уберет этого подонка из мораториума.
— Глен не имеет на это права.
— Но разве фон Фогельзанг?..
— Семья Джори платит ему большие деньги, чтобы все оставалось, как есть. Поэтому Герберт держит его в общем холодильнике и выдумывает убедительные объяснения, почему он должен так поступать. Вот и все. В каждом мораториуме есть такие джори... да и вообще — где появляются полуживушие, там сразу же начинается битва за выживание. Это закон нашего существования... наше проклятие...— Она тяжело замолчала. Впервые Джо увидел на ее лице выражение гнева. Нет, не гнева — привычного, тягостного напряжения, которое она так удачно прятала под маской спокойствия,— И с этим придется бороться нам самим, тем, кто живет по эту сторону. Тем, на кого охотится Джори. И ими будете руководить вы, мистер Чип... Понимаете, что это значит? Джори постоянно будет висеть на вас, истощать ваши силы, наваливать тяжесть, отнимать тепло... вам будет казаться, что приближается...— она заколебалась,—что приближается смерть. Впрочем, так ведь оно и есть. Потому что вся полужизнь — это медленное таяние. Джори лишь ускоряет этот процесс. Усталость и вечный холод неизбежны. Дело разве что в сроках.
Не забывай, что он сделал с Венди, сказал себе Джо. Помни Венди, и этого достаточно, чтобы находить силы для сопротивления. Венди...
— Вот эта аптека, мисс,— сказал шофер. «Додж», скрипя всеми сочленениями, остановился.
— Я не пойду с вами,— сказала Элла,— До свидания. Спасибо вам за вашу лояльность Глену. И за то, что
Джо захлопнул дверцу такси и, помедлив секунду, направился к аптеке. За его спиной затрещал мотором и тронулся «Додж». Джо не оглянулся.
Он вошел в помещение аптеки и тут же увидел идущего ему навстречу провизора в форменной одежде: темном жилете, галстуке-бабочке и отутюженных атласных брюках.
— Простите, сэр, но мы закрываемся. Я как раз иду, чтобы запереть дверь.
— Но я уже вошел,— сказал Джо,— Обслужите меня.
Он показал провизору сертификат. Провизор, поправив очки, стал изучать готический шрифт.
— Вы что, не намерены меня обслуживать? — не выдержал Джо.
— «Убик»,— сказал провизор.— Мне кажется, весь запас уже распродан. Сейчас проверю,— он повернулся и пошел за прилавок.
— Джори,—сказал Джо.
Провизор оглянулся:
— Сэр?
— Ты Джори,— сказал Джо. Теперь-то я умею распознавать тебя в любом обличье, подумал он.— Ты Джори, ты создал эту аптеку и все, что в ней, кроме «Убика». «Убик» создала Элла, и он не в твоей власти...
С трудом передвигая ноги, Джо обогнул прилавок и подошел к полке с лекарствами. Внимательно осматривая их, он пытался обнаружить «Убик». Свет стал меркнуть, предметы делались почти неразличимы.
— Я регрессировал весь «Убик»,— сказал провизор высоким мальчишеским голосом Джори.— Теперь это опять почечный бальзам.
— Я дойду до другой аптеки,— упрямо сказал Джо.
— Она будет закрыта.
— Тогда завтра. До утра я дотяну.
— Не дотянешь,—хихикнул Джори из тела провизора.— Впрочем, завтра и тот «Убик» регрессирует.
— Тогда — в другом городе.
— И там тоже. Куда бы ты ни пришел, «Убик» превратится в мазь, порошок, эликсир, бальзам. Аэрозольного баллончика тебе не видать, как своих ушей. Так вот, Джо Чип.— Джори в образе провизора расхохотался, демонстрируя будто бы целлулоидные десны.
— Я могу...— Джо замолчал, собираясь с силами,— ...перенести все это... в настоящее. В девяносто второй год.
— Неужели, мистер Чип? — Провизор подал ему кубическую картонную коробочку.— Вот, пожалуйста. Откройте, и вы увидите...
— Знаю,— сказал Джо.— Знаю, что я увижу,— Он закрыл глаза и сосредоточился. Вперед, приказал он флакону почечного бальзама. Переместись вперед, в настоящее...— Аэрозольный баллон,— сказал он вслух.
— Нет, мистер Чип, это не баллон,— сказал провизор. Он ходил по аптеке и гасил лампы. Потом открыл кассу, переложил деньги в металлический ящик и запер его на ключ.
— Ты — аэрозольный баллон,— вкладывая в эти слова всю энергию, какая у него еще оставалась, сказал Джо.— Сейчас девяносто второй год,— добавил он напряженно.
Погасла последняя лампа. В свете уличного фонаря, проникающем в окно, Джо видел коробочку, кубическую коробочку на своей ладони.
— Все, мистер Чип,— сказал провизор, распахивая дверь.— Пора по домам. Она допустила ошибку, как видите. И саму ее вы больше не встретите, слишком далеко она ушла по пути к своему новому рождению. Она и не вспоминает о нас — ни о вас, ни о Рансайтере, ни обо мне. Ей видится свет: может быть, грязно-красный, а может быть, ярко-оранжевый...