Белая кость
Шрифт:
Наши друзья продолжали весело переговариваться, оценивая кулинарные изыски заведения.
Когда была разлита третья бутылка, зал вдруг встал и зааплодировал.
Поначалу, друзья должного внимания на зал не обратили. Хлопают себе и ладно. Лишь глянувший вниз помполит протяжно пробасил от удивления: «Ни хрена себе, хлопчики! Приходы, кума, подывиться, як мени гарно!»
Сверху было отлично видно, как стояли и аплодировали им, русским, все присутствовавшие в зале. Взоры всех без
Старпом, глядя на это, дал свою оценку: «Надо же! Срываем аплодисменты как залетные артисты! Отлично, знай наших, косоглазые!
Всё выпив и съев, и еще прихватив кое-что с собой, компания часа через два стала покидать заведение. Почти все присутствующие в ресторане посетители дружно сопровождали ее до ворот дока. Бегали вокруг и, непрерывно щелкая фотоаппаратами, пытались сфотографироваться на фоне русских. Восторг был полный, как у полинезийских дикарей во время захода европейского корабля. Самые восторженные из них лепетали знакомые слова: «Русски, водка, хоросё!»
Пресса и знающие люди на следующий день пояснили, что ресторан на нашем «предварительном заказе» сделал себе головокружительную рекламу. Потому-то и был он в тот день переполнен. Да и в последующие дни посещаемость заведения была не менее активной. Народ по инерции жаждал продолжения зрелища. Что значит качественно сделанная реклама!
А в тот день из ресторана сопровождала их толпа местных зевак, в том числе практически все посетители, заключавшие между собой на ошаленную сумму денег главное пари — дойдут русские до ворот дока, или упадут?
Большинство споривших поставило на то, что упадут. Вопрос времени. Ведь страшная доза выпитой водки рано или поздно о себе заявит! А в результате? В результате впечатляющую сумму денег сняли те, что сочли — выстоят!
Нас знать надо! Что русскому — хорошо, то немцу — смерть, а японцу — вообще непостижимо. Все равно, что изобразить квадратный трехчлен, который Чапай на экзамене в академию и вообразить-то не смог…
Домой прибыли благополучно. С прибытием праздник продолжили в каюте стармеха. Водка и пиво лились рекой еще сутки. Но японцы этого уже не увидели. А жаль!
29 марта 2004 г.
Часть 2. Лиепайские сны или главное — люди!
Везение доктора Копытова
В отделе кадров назначение в резервный экипаж бригады подводных лодок получили одновременно минер Ростовский и доктор Копытов. От кадровика в казарму
— Док, ты что окончил? Уж больно мало на военного похож, — доброжелательно осведомился Рома.
Аккуратно подстриженный, чисто выбритый Дима хоть и был совершенно в новом кителе, брюках и ботинках, но чувствовалось, что пошив далеко не индивидуальный и форма выдана ему из залежавшихся обширных складских запасов. Да и путь в Лиепаю эти «универсальные» по размеру предметы формы одежды преодолели на нем, на Диме. И путь, по всей видимости, был не очень комфортным.
Интеллигентное лицо Димы внимательно посмотрело на Романа и, нисколько не смутившись, улыбнулось.
— Что, очень в глаза бросается моя сугубо гражданская суть? Я Смоленский Мед окончил. В армию пошел на три года по собственному желанию. Если понравится, возможно, останусь. А вообще в роду у меня все гражданские, пять поколений медиков. Так что военную форму я надел первый».
53-я казарма, помнившая еще экипажи первых «потаенных судов» Подплава Императорского флота и героев-подводников Великой Отечественной, после знойного июльского дня встретила их приятной прохладой, необычным мраком и устойчивым запахом гальюна. Матрос на входе доходчиво объяснил, где располагается каюта офицеров 229-го резервного экипажа.
Повсюду царил «адмиральский час». Казалось, он вырубил всех. В казарме было тихо и сонно. Подводники, возлежа на металлических койках поверх синих флотских одеял, мирно переваривали недавний обед. Офицерская каюта на пять коек, по местным понятиям, была стандартной. Пара видавших виды шкафов и три тумбочки, два письменных стола в центре, застеленные навигационными картами. В дальнем углу на «баночке» ядовито зеленел мощный сейф, а здоровенный графин с мутной водой в окружении двух граненых стаканов красовался на нем, словно шпиль на «высотке».
Всю эту мебельную экзотику дополняли развешанные по стенам: политическая карта СССР, портреты членов Политбюро и стенд с фотографиями сил вероятного противника. На одном из шкафов красовалась трехлитровая стеклянная банка с экзотической биркой, оповещающей присутствующих: «БАНКА СБЕРЕГАТЕЛЬНАЯ (пивная)». Емкость на две трети была заполнена мелочью и какими-то бумажками. Возможно, «долговыми расписками». Похоже, «банк» функционировал и жители каюты, да и не только, частенько пользовались его услугами. Холостяцкая атмосфера каюты «как топор» висела в воздухе и «светила» нежданным посетителям дырками рваных носков четырех отдыхающих старших лейтенантов. «Гусары» были разбросаны по койкам. На одной из «банок» валялось снаряжение с кортиком и повязка «рцы».