Белая Роза
Шрифт:
— Я знаю, — говорю я. — Но я не могу снова подвергнуть тебя опасности. Пожалуйста, Рейвен. Ради меня. Оставайся в безопасности.
Она щурится. — Ты всегда знаешь, как надавить на чувство вины.
Я смеюсь. — Я рада, что не потеряла хватку. — Я тянусь к своему пучку и осторожно извлекаю аркан. — Вот. Держи это, на всякий случай.
Пальцы Рейвен обхватывают тонкий серебряный камертон. — Возвращайся, — говорит она.
Я киваю. — На всякий случай, — говорю я снова. По крайней мере, Люсьен, Гарнет или кто-то еще сможет найти Рейвен,
— Готовы? — спрашивает Тиф. — У вас будет всего несколько минут.
Эш кивает.
— Не дай себя поймать, — говорит Тиф с усмешкой. — Это мой девиз. — Он выбегает на улицу.
— Я его видел! —— кричит он Ратникам. — Этот компаньон. Он был у Джоиндера. Сюда!
Он убегает в противоположном направлении от нашего укрытия. Ратники на мгновение выглядят ошеломленными, пока один из них не говорит — За ним! — Они убегают, оставляя дом без присмотра.
— Пойдем, — говорю я. — У нас мало времени.
Рейвен проскальзывает под лестницу, пока мы с Эшем быстро бежим по улице. Его дом окружен однобокой верандой – на первом этаже есть три больших окна. Мы поднимаемся по ступенькам так тихо, как можем, и крадемся под первым окном, когда открывается парадная дверь.
Из дома выходит женщина, одетая в тяжелое пальто и несущая сумочку. Меня поражает, насколько она похожа на Эша. Она на несколько лет старше, чем на фотографии, которую я видела, но, без сомнения, Эш – ее сын. Она хмурится, когда видит нас.
— Извините, что… ой! — Ее рука сразу подлетает ко рту.
— Мама? — говорит Эш, поднимаясь на ноги.
Они на мгновение смотрят друг на друга. Я помню свой День Расплаты, день, когда воспитатели Южных Ворот позволили нам вернуться домой на один последний визит с нашими семьями, прежде чем мы были проданы. Эш никогда не понимал этого. Он сказал, что не видел свою семью четыре года.
В следующее мгновение миссис Локвуд бросается вперед.
— О, Эш, — говорит она, хватая его в объятья. — О, мой мальчик… смотрю на тебя, ты… вырос. Но… почему ты здесь? Зачем ты пришел? Они ищут тебя, они…
Она оглядывается и видит, что Ратники исчезли. Кроме того, она видит меня.
— Кто…?
— Мне нужно увидеть Синдер, — говорит Эш. — У меня мало времени.
Я должна отдать должное матери Эша – она очень быстро справляется с серьезностью ситуации.
— Конечно, — говорит она, открывая дверь и вступая внутрь. — Но потише. Твой отец и братья позади дома.
Внутри дом выглядит точно также, как и снаружи – будто пространство раньше было намного меньше, а потом его расширили. Справа от меня есть лестница, и передо мной простирается большая жилая комната. Мебель не сочетается, какая-то выглядит очень дорого, в то время как другая явно сделана своими руками. Роскошная кушетка стоит у стены рядом с деревянным стулом. В центре комнаты стоит резной стол, на нем стоит чайный поднос с отколотыми чашками. А в кресле возле окон сидит маленькая фигурка
— Синдер? — шепчет Эш.
Книга падает на пол. — Эш? — хрипит Синдер, прежде чем заходится в приступе кашля.
Она – призрак девушки, которую я видела на фото. Одни кости, ее кожа обвисла на ее щеках и руках, и под ее глазами большие темные круги. Ее некогда вьющиеся волосы ниспадают на плечи. В одной руке сжат испятнанный кровью носовой платок.
Эш падает на колени перед ней. — Эй, маленькая репка, — говорит он.
— Почему ты здесь? — спрашивает она. — Они ищут тебя.
— Я хотел увидеть тебя.
Вздох Синдер превращается в кашель. Ее глаза опустились. — Отец убьет тебя.
— Я не должен был заходить так далеко. — Эш нежно берет ее за руку. — Мне очень жаль, — говорит он. Его голова падает вперед, а плечи дрожат.
Кажется, что Синдер потребовалась вся ее энергия, чтобы наклониться и поцеловать его волосы. По щекам миссис Локвуд текут слезы, когда она видит это.
— Это не твоя вина, — говорит Синдер.
— Я попытался.
— Я знаю.
— Этого было недостаточно, — шепчет Эш.
Синдер с трудом поднимает руку, но этого достаточно, чтобы прикоснуться к его щеке. — Неправда, — говорит она. — Ты думаешь, что я не знаю всего того, что ты сделал для меня. Но я знаю. — Ее ослабшая рука падает на колено. — Помнишь, как мы соревновались, кто первый прибежит к школе? И ты всегда давал мне выиграть?
— Я не давал.
Она издает хриплый смех. — Ага. А в тот год, когда все девочки получали фарфоровых кукол на Самую Длинную Ночь, но мы не могли позволить себе куклу, поэтому ты сделал мне ее из соломы, брезента и старых маминых платьев?
Комок грусти в горле настолько большой, что я не могу сглотнуть. Эш, похоже, тоже не может.
— Я думаю, что это была самая уродливая кукла во всем городе, — говорит он, пытаясь пошутить, но это только разрывает сердце.
— Она была идеальна. Они все смеялись надо мной, но меня это не волновало. — Синдер откидывается назад, будто этот разговор ее утомил. — Прости, Эш. Прости, что я заболела, и ты вынужден был уйти. Мне жаль, что Отец бил тебя и заставлял тебя плохо чувствовать все время. Мне жаль, что Рип, Панел и другие мальчики из школы были грубыми. Мне жаль, что я не смогла ничего сделать, чтобы ты остался здесь со мной.
— Тебе не нужно извиняться за что-либо. — По щеке Эша скатывается слеза. — Я не хочу больше тебя покидать.
Лицо Синдер сменяется с расслабленного на встревоженное. — Ты должен уйти, прежде чем Отец обнаружит тебя. Ради меня.
Проходит вечность, прежде чем Эш отвечает.
— Пожалуйста, — говорит она снова. — Он тебя сдаст. Я тоже не могу вынести мысли о том, что ты умрешь.
Тот факт, что она знает и понимает, что именно с ней происходит, и может говорить об этом так храбро, кажется, разрывает Эша надвое. Я никогда не видела его таким пораженным.