Белая ворона
Шрифт:
Маред сопела рядом, изредка вздрагивая во сне, распластавшись на Алексе и бесстыдно просунув колено ему между ног. Боясь шевельнуться, Алекс обнимал ее, грея дыханием мочку уха, шею и плечо.
«Что же я творю? — повторил он себе. — Я же чистую правду говорил Кормаку Даффи: близкие — это слабость, это уязвимое место, в которое обязательно кто-то ударит. Непременно! Зачем же мне это сейчас? За что мне это? И если бы сегодня мобилер оказался послабее… Ничего бы не было? Никогда? Не было бы… её? Хватит. Хватит дамской истерики, Корсар. Все ведь обошлось? Да. Пока обошлось…»
Глава 10.
Солнечный луч, пробившийся сквозь шторы, назойливым пятном лег на щеку. Маред проснулась от этого лишнего тепла, заворочалась под одеялом, потягиваясь разомлевшим в мягкой постели телом. Переложила голову на подушке, не открывая глаз, спросонья еще не понимая, где она, и чувствуя только, что постель хорошо знакомая и уютная. Двинув колено вперед, наткнулась на горячее и упругое, замерла. Но было уже поздно. Монтроз придвинулся ближе, бесцеремонно сгреб ее в объятия, почти заставив уткнуться в плечо носом. Маред, полностью обнаженная, судорожно вдохнула его запах, боясь шевельнуться.
Память о вчерашнем обожгла острой болезненной вспышкой: разбитый мобилер, Изабель, истерика в объятиях лэрда! И как теперь себя вести? Что делать? Монтроз сказал, что прощает, но…
— Доброе утро, — прозвучало над ее головой. — Как вам спалось?
— Хорошо, благодарю, — сказала чистую правду Маред. — Простите, мне нужно в ванную.
Прикрываясь одеялом, она накинула халат и сбежала в ванную. А там, подставляя загоревшееся лицо под прохладные струи, тоскливо подумала, что в Лунден ей все равно предстоит ехать вместе с лэрдом. Ох, как ужасно получилось!
До красноты растерявшись самой жесткой мочалкой, словно можно было смыть страх и стыд вместе с вчерашней пылью, Маред переоделась у себя, а на лестнице замялась, не зная, спускаться к завтраку или вернуться в спальню лэрда. Но тот и сам вскоре показался в коридоре, уже полностью одетый.
Завтракали почти молча. Маред едва не давилась тонкими кружевными блинчиками с медом и сливками, ей казалось, что тье Эвелин смотрит на нее осуждающе — и неудивительно. Однако после завтрака экономка вручила ей большой пакет.
— Шампанское и торт, — пояснил лэрд. — Угостите коллег, которые будут вас поздравлять.
— Благодарю… — с трудом сглотнула Маред вставший в горле ком.
— Рада помочь, — с привычной сдержанностью улыбнулась экономка. — Ваше светлость, вы возьмете экипаж?
— Да, конечно, — отозвался лэрд. — Полагаю, его уже прислали из Лундена. А завтра что-нибудь придумаю с новым мобилером. Лошади по-прежнему не пользуются моей любовью… Маред, у вас ведь дела в Лундене?
— Да, — поспешно откликнулась она. — Мне нужно посетить клинику и съездить на свою квартиру.
— Тогда можете остаться там на ночь, — безразлично сообщил лэрд.
— Остаться у себя? Маред едва не споткнулась, выходя из столовой и изумленно обернувшись на
Спросить прямо язык не поворачивался. Маред сбежала вниз по лестнице, выскочила во двор, где уже дожидался присланный ночью экипаж. Монтроз подошел следом, открыл перед ней дверцу, и Маред шмыгнула на заднее сиденье, отвернувшись к окну, когда лэрд стряпчий сел рядом. Ее снова окатило привычным чувством, что все вокруг знают, какой нелепой и жалкой она себя ощущает и думают только о ней, подмечая все недостатки. И за спиной смеются!
Глупость, конечно. Разумом она это понимала, но сейчас не могла не думать, что рядом с лощеным, светским, всегда уверенным в себе лэрдом выглядит совсем ему не парой.
Всю дорогу они с Монтрозом промолчали. Но когда до здания конторы оставалась пара кварталов, Монтроз вдруг велел свернуть к небольшому скверу с кофейней. Открыл дверцу перед Маред, у которой опять сердце затрепыхалось, и бросил:
— У нас еще есть время поговорить.
Маред, мгновенно застыв изнутри, последовала за ним. Опустилась на плетеный стул за веселым расписным столиком, чувствуя, как дрожит, будто заячий хвост, а в горле пересохло. Лэрд, глянув на нее, спросил у официанта воду с лимоном.
— Не стоит так переживать, — спокойно сказал он, опускаясь напротив. — Разговор будет не слишком приятный, но ничего такого уж страшного.
Маред кивнула, жадно глотая прохладную кислую воду и боясь поднять взгляд от чашки.
— Во-первых, — прозвучал все такой же равнодушный голос Монтроза, — ты мне ничего не должна за мобилер.
— Нет, — прошептала Маред, закашлялась, глотнула и снова упрямо повторила: — Нет, так нельзя. Ваша светлость, я виновата… Я только не знаю, как…
— Расплатиться?
Монтроз тоже пригубил воды и продолжил с пугающим спокойствием:
— Ваша подруга, кажется, изъявляла желание возместить убытки. Считаю это справедливым, тем более что она как раз может позволить себе расходы на глупость. В отличие от вас. Но даже если она забудет об этом долге, я не собираюсь попрекать вас после того, как сам же проповедовал святость дружбы. За все надо платить, знаете ли. Опыт стоит особенно дорого. Но вы должны пообещать, что больше подобного не повторится.
— Да, конечно, — тихо сказала Маред, поднимая взгляд. — Благодарю вас.
— Надеюсь, пойдет на пользу, — усмехнулся лэрд. — Теперь второй вопрос. Ваше поведение, тье Уинни, меня беспокоит больше, чем потеря денег. Вы сами-то понимаете, в чем именно ошиблись?
— Я не должна была вмешиваться в дела Изабель?
— Должны были. Если ваша подруга попала в беду, это и ваша беда тоже. В этом вы были правы, тье. Но почему вы просто не позвонили мне? Фониль придумали уже лет восемьдесят назад и, подозреваю, как раз для подобных случаев. Один звонок на час раньше! Неужели даже не подумали?