"Белые линии"
Шрифт:
Но Ганка тихо и грустно поправила его:
— Надеюсь, ты уйдешь от них... Буду за тебя молиться!
Градец вдруг перестал насвистывать и сжал руль так, что у него побелели костяшки пальцев.
— Как это я? Ты ведь едешь со мной? Домой!
— Нет, — твердо сказала Ганка. — Я должна остаться здесь, и ты это знаешь.
Как в сумасшедшем сне летели мимо них берлинские улицы. Градец выписывал такие виражи, что машина с визгом, чуть не касалась углов зданий. Они уже были не одни, Ганка была права. Два мощных «порша»
— Ты не можешь здесь остаться с ним. Ведь я... ведь мы... Он убьет тебя!
Ганка возразила ему усталым голосом:
— Не убьет, потому что очень меня любит. Я последняя женщина в его жизни. Буду у него месяц-другой в немилости, потом он сам себя убедит в том, что был несправедлив ко мне, попросит прощения — и все будет по-старому.
Градец в отчаянии закричал:
— Нет, не пущу тебя!..
— Наоборот. Ты сделаешь так, как скажу я, — приказала ему Ганка. — На ближайшем повороте выбросишь меня из машины.
— Как это? Зачем? — в отчаянии воскликнул Градец.
— Потому что мне нужно алиби, чтобы объяснить ему, как ты попал в его машину. Ты меня просто украл. Насильно! Неплохо, если бы на улице были люди, которые видели бы это. Ты толкнешь меня, когда я тебе скажу: «Сейчас!»
Ганка с нетерпением смотрела из окна машины на улицу, которая в этой бешеной гонке превратилась в две сплошные серые стены. Она уже приоткрыла дверь и придерживала ее рукой. Градец отказался наотрез:
— Нет, я этого не сделаю!
— Ты должен! — крикнула Ганка. — Ты прежде всего разведчик, а не сентиментальная баба! Не бойся, все будет хорошо. Я занималась гимнастикой, так что падать умею. Самое большее, немного побьюсь. А он остановится, можешь быть уверен, он отличный водитель... Внимание, этот поворот приближается, приготовься... Привет Праге и чайкам над Влтавой. Скажи им, что есть здесь одна несчастная девчонка, которая страшно тоскует... — Поцеловав его быстро и робко в щеку, она крикнула: — Сейчас!
Градец не понял, толкнул ли он ее локтем или Ганка выпала из машины сама. Он только ощутил вдруг, что потерял ее и что она исчезла где-то сзади за машиной на мостовой.
— Боже, Ганка... — простонал он.
Но Ирка ехал дальше — так она хотела. Он не мог поступить иначе, потому что один из «поршей» снова догнал его. Он несся за машиной Ирки по узким улочкам и старался на нее наехать и столкнуть с дороги. Однако Градец владел рулем действительно отлично. Он лихо увертывался от машины преследователей, петлял и, сделав головокружительный вираж, вдруг неожиданно разворачивался на боковых улицах и мчался в противоположную сторону.
Когда Градецу уже казалось, что сейчас он уйдет от бандитов, Фанта, который сидел в «порше», опустил стекло, прицелился и дал по машине Ирки очередь из автомата.
Заднее стекло «мерседеса» разлетелось
Скорый из Берлина прибыл на вокзал Прага-центр. Калина, Бартик и Бланка стояли на перроне и напряженно вглядывались в бесконечный поток пассажиров. И вдруг они увидели Земана. Он выпрыгнул из вагона-ресторана и улыбаясь направился к ним. Какой-то пожилой элегантный мужчина в модном клетчатом пиджаке сказал ему вслед не без зависти:
— Вам везет, пан Земан, вас встречают... Только я, как всегда, один, точно Агасфер, обреченный на вечные скитания... Так до свидания, но в следующий раз мы непременно устроим хорошую прогулку. В этот раз она у нас не получилась, я вам так скажу...
— Будьте спокойны, пан Салаба, прогулка будет!
Земан радостно обнял и поцеловал Бланку, пожал руку Калине и Бартику.
— Так как дела в Берлине, Гонзик? — нетерпеливо спросил Бартик.
— Все нормально! Разумеется, скучать не пришлось!
— А Градец?
Земан обернулся и показал назад:
— Там!
В эту минуту Градец как раз вышел из вагона-ресторана, что-то рассказывая хорошенькой официантке. Калина быстро пошел ему навстречу и волнуясь спросил:
— Так что, Ирка? Как тебе там жилось, в том большом западном мире, бродяга?
Градец с легким юмором ответил;
— Отлично, товарищ начальник.
Калина устало спросил:
— А что привез?
Градец моментально посерьезнел:
— Себя живого! А это уже много. — Он подал Калине свою папку: — Но вам я привез вот это! Докладываю о выполнении задания...
Потом они все — Калина, майор Житный, Ирка Градец и Земан — уселись в кабинете Калины и детально просматривали пленку со снимками, которые Збигнев Броневский успел сделать.
Калина задумчиво сказал:
— Так это и есть их «Белые линии»?
— Или «Летей», — добавил Житный. — Так эту операцию называют американцы!
— Обратите внимание на последнюю фамилию, — предупредил их Земан. — Иво Голан, редактор. И запись карандашом возле фамилии: «Составить кадровую характеристику, собрать информацию о его интересах, изъянах характера, слабостях». Слово «деньги» там было написано с восклицательным знаком. В этом списке я, однако, ожидал встретить еще одну фамилию.
— Какую? — спросил его Градец.
— Салаба.
— Нет, это всего лишь обычный болтун, — возразил Градец, — Этот случай проходит скорее по вашему ведомству, нежели по нашему, Гонза. — Явно разочарованный, Градец обратился к Калине: — Не понимаю я этого, товарищ начальник. Я ожидал чего угодно — обширного заговора, большой диверсионной акции. А здесь лишь фамилии представителей нашей интеллигенции: журналистов, писателей, коммерсантов, общественных деятелей, ученых... Что они собираются с ними делать?
— Они хотят создать у нас в республике своего рода троянского коня, — сказал Житный.