Белым по черному

Кроткова Христина Павловна

«Гремят в весенней перепалке…»

Гремят в весенней перепалке Ошеломленные леса. Всколыхнуты и воздух валкий, И неба древняя краса. Срываясь с выси, ветр безумный Трубит веселый праздник бурь, И голос страстный, голос юный Поет и бьется о лазурь. В неудержимом, долгом звуке Как легкой воли не узнать. Тоску веселую разлуки Не обогнать и не унять. Пусть буря мчась срывает снасти, Пусть сердце буйствуя поет — Ему не част в пустыни страсти Головокружительный полет.

НА ПЕПЕЛИЩЕ(«Внезапный луч — и в дивном ослепленье…»)

Внезапный

луч — и в дивном ослепленье В дождливый день расцветшая сирень. Здесь все как было, только больше тени, И только небо кажется серей. Вступаю в сад, где радость и усталость Привыкли коротаться без меня. Я узнаю: здесь только тень осталась, Да долгая ветшает тишина. Сюда не надо звать воспоминаний, Здесь дом их, здесь они всегда живут. Забыв года разлуки и скитаний, Я дома, я гляжу, я наяву! Растет трава, густа, как па могилах. Заглушена старинная межа. Я узнаю: здесь были души милых. Здесь зазимует и моя душа. Клянясь, поют веселые потомки Знакомых замолчавших соловьев. Заря горит, златит сквозь воздух тонкий Отеческий опустошенный кров.

РОВЕСНИЦЕ(«Ты не покинула родного края…»)

Ты не покинула родного края. Закрыв глаза, я вижу: на юру Стоишь, высокая, судьбы не замечая, На выступе, над кручей, на ветру. Сосна над озером! Ровесница, подружка, Забыла ль ты, как в детстве, по утрам, Упрямая несчастная кукушка Любила жаловаться глупым нам? Осенней ночью долго в непогоду Гудит твоя смолистая тоска. Проходит дождь, проходят дни и годы, Ладонь усталая становится жестка. На склоне гор, где ветер неуемный, Задумчивый и нежилой твой дом. На склоне лет вернешься ли, и вспомнишь, И вспомнишь ли о жизни, о былом? Раздумье дни, как облака, считает. Пусть в даль долин спустилась синева. Тот ветер жив, и верно повторяет Чужие, но прекрасные слова. *** Но я тоже права в своем непреложном пути, Молчаливый, спокойный упрек твой встречаю открыто И заранее знаю, что меня ждет впереди: Берег моря, усталый старик и разбитое наше корыто.

«Проходит жизнь — ты не следи шагов…»

Проходит жизнь — ты не следи шагов, Тут не поможет бденье и охрана. Но долго не устанет гнаться кровь, Будя приливом тело утром рано. Но береги, но нежь и радуй друга, Не дай заметить под ногами склон, Пока созреет смертная разлука, И возвратится одинокий сон. Тогда ты в шуме трав услышишь ясно Обрывки жалоб, непонятных слов И вдруг поймешь, что с нашей, теплой, красной, Слилась в земле зеленая их кровь.

Роща(«Сквозит роковой наготой…»)

Сквозит роковой наготой Обнищавшая роща моя. Притаясь, проскользит Окаянный и тощий Беспутный ноябрьский ветер. Моих бездыханных дерев Морозом сожженные, смутные ветви, Их лик искаженный Грозит, завещает, и просит мгновенье Последней, смертельной мольбой, Мятельной тоской заклинает, уносит: — Отмщенье! — Весна!

«С веселой трепетной тревогой…»

С веселой трепетной тревогой Взлетела стайка воробьев. Легко стекает день отлогий В прохладу стынущих ветров. Лес не торопится, он стройно Обдумывает про себя Закат медлительно спокойный, Залегший далеко в степях. Уходит день, на день похожий, Густеет сумрак заливной. Остановись и ты, прохожий, Дохни немертвой тишиной.

«Ночь уронила лунный иней…»

Ночь уронила лунный

иней По серебрящейся земле. Туманы ходят по равнине, Готовят проводы зиме. Но утро бережет покой, Встает заря довольно поздно И будит осторожный воздух Чуть розовеющей рукой. И ветром оживился лес, Шумит небес освобожденье, И воздух, шалый и весенний, Разносит солнечную весть. И вот уж снега не осталось, И затененный сохнет склон, И вдаль, на север мчится хаос Под лязги половодных волн. Уже в лесах листок неверный — Улыбка сумрачных ветвей, — И ветры, утренние ветры Над одичалостью полей! Пройди в поля. Там тешит ширь, И мягко воздуха движенье. Глухой благословенный мир Хранит растений пробужденье. По вспухшей кожуре земли Бредут покорные волы, Взрывая глубь, ероша комья, И волен шаг, и громок крик, И благодушен лес-старик И путь веселого бездомья. Потешат первый пот и усталь, И темной силой встанет кровь, И каждый напряженный мускул Пронзит усилье, как любовь. И, как любовь, вспьянит и кинет В глухой разлив кипящих сил, В непреломляемой гордыне Натянутых, как струны, жил. Гудит весеннее раздолье В могучем радостном огне. Сохой израненное поле Лежит в дремучей тишине. И вечер сумерки посеет, И выйдет на небо закат, И станут ближе и яснее За тучей своды райских врат.

«Все позади — и бурь размах…»

Все позади — и бурь размах, И брызги бьющегося счастья, И алчный смех, и смертный страх, И красота, и безобразье. Открыт мой взгляд, хоть стан согбен, — Бесстрастна высь потухших молний. О, вопли ветра о судьбе Несовершенной и неполной! Какой пронзительный простор, Как даль восторженно пустынна! Все отошло, и с этих пор Душа свободна и невинна. О, легкая, не трепещи, Тебе ль не выдержать сравненья: Пустыня, солнце, и в тиши Тяжелых волн сердцебиенье.

Итоги(«Как быстро дни летят…»)

Как быстро дни летят, Как нежно пахнет осень. И вновь находит взгляд Раздавшуюся просинь. За долгий год забот, За год труда и пенья — Что сердце назовет Своим приобретеньем? Я помню рев машин Над борющимся лугом, Смятение лавин Зеленого испуга. И, жданный чтя конец, Запомнил каждый мускул И отдыха свинец, И жгущуюся усталь. Глядит, глядит душа — Мой груз, мой клад принесен В амбарах урожай, Да две-три новых песни.

Перелет(«Наливаясь, мутясь, тяжелело дремучее лето…»)

Наливаясь, мутясь, тяжелело дремучее лето, Тяготясь пустотой, застывал оплывая янтарь. Тишина озирала поля. Подрастающим ветром Доносило острее с нолей горьковатую гарь. И утра, холодея, подолгу мутясь голубели, Когда нехотя тучи раскутывал поздний восток. В небе солнце устало, а птицы не знали и пели, Предугадывая всеми перьями близкий восторг. Шумный ветер, тревожно клубясь, призывает кочевье, Гонит трепетный лист в вышину, Догоняет лазурь, И безумным ветрам трепеща рукоплещут деревья, Тем ветрам, что трубили веселые праздники бурь. Птица крыльями бьет и клюет оперившийся воздух, Перебоями столпленных волн возмущая простор, Он врывается в грудь и кипит, животворен и жесток, Он огромные синие крылья над нами простер. Облака и листы разлетаются, клича тревогу. Ветер рвет высоту, отступает последняя пядь. Несмолкающий рог! О, в бессмертную нашу дорогу! Возвращенное небо над нами сияет опять.