Белый гонец
Шрифт:
4
Стас с подозрением покосился на парня…
Домой Стас вернулся, когда уже наступила ночь.
Комнату родителей слегка освещала затепленная на столе лампадка, и сразу стало видно, что вся она заполнена лежащими людьми. Все уже спали. Только с родительской кровати, где Стас разместил старушку с пожилой женщиной, слышался шепот:
– Я говорю ей, ну что тебе стоит хоть раз вместо того, чтобы все утро валяться в постели, в церковь сходить!
– А она?
– Только на другой бок повернется
– А она?
– Что она… Вот, говорит, что я ношу вместо крестика! И амулет со страшным таким скорпионом показывает.
– Да… есть такой знак зодиака. Прости меня, Господи, в астрологии…
– А ее дочка, моя внучка, знаешь, что на это сказала? Кто носит крест, с тем Бог, а кто амулет – с тем дьявол…
– Поистине говорится, устами младенца глаголет истина!
Старательно обходя лежавших на полу, застеленным матрасами и старой одеждой, людей, Стас поравнялся с папиным диваном. На нем спал мужчина, которому во сне велел к нему ехать отец Тихон, и невольно улыбнулся.
Звуки, который издавал тот, уже больше походили на здоровый мужской храп, чем на хрип безнадежно больного человека.
«Слава Богу!» - радуясь за него, подумал Стас.
Стараясь ступать как можно тише, он дошел до своей комнаты. Здесь, как это бывает ночью в деревне, было совсем темно. Зажигать общий свет, чтобы не разбудить спавших в родительской комнате, не хотелось. Хорошо, перед уходом он забыл выключить портативный компьютер, и теперь в углу были видны две колючие синие точки. Ориентируясь по ним, он прошел к столу, включил настольную лампу и увидел сидящего на стуле, похожего на художника, парня.
– А ты что не спишь? – шепотом удивился Стас.
– Я же тебе сказал, чтобы ты на мою кровать лег!
– А ты тогда где будешь спать? – вопросом на вопрос ответил тот и вздохнул: - Да и не спится что-то. Хорошо тут у вас. Красиво… Вот думаю, а не купить ли у вас дом, чтобы остаться в нем навсегда? Может, присоветуешь мне какой? Только чтоб подешевле!
Стас с подозрением покосился на парня: а не подсыл ли он, как говорили в Древней Руси, от Молчацкого? Или тоже, как Ваня, решил заработать? Но нет, говорит так, что нельзя не поверить. И он, подумав, честно сказал:
– Вряд ли я чем могу тебе здесь помочь. Цены у нас – непомерные!
– Жаль! – с видимым сожалением вздохнул парень.
– Все деньги, что я нажил праведно и неправедно – разве теперь отделишь пшеницу от плевел – я отдал своему храму и направил свои стопы в монастырь. Значит, не судьба мне у вас навсегда оставаться. Но хотя бы еще завтра хотелось здесь побыть. Не возражаешь, если я у тебя завтра еще поживу?
– Нет, конечно! – пожал плечами Стас. – Живи, сколько хочешь! И вообще, можешь привести с собой еще тех, кого увидишь завтра на могилке
– Вот спасибо! – обрадовался парень.
– Места у вас тут особенные… Гармония чувствуется. Во всем. Не считая, конечно, этих коттеджей, дамбы, водохранилища… А гармония - штука редкая: она ведь – веками, тысячелетиями складывается. И ее сразу же можно увидеть. И любоваться, не уставая… Это я тебе, как художник, скажу!
– А ты что, и правда, художник?
– Как бы тебе сказать… - почему-то сразу замялся парень.
– По профессии – да… Суриковское окончил. Но, что касается рода деятельности… - он замолчал и после долгой паузы признался: - Если бы ты знал, чем я совсем недавно на жизнь зарабатывал, ты не только бы меня одного в своей комнате не оставил, но и вообще в ваш дом не пустил!
Стас помолчал: надо – сам скажет, а не скажет – и знать-то зачем?
Парень по-своему оценил его молчание, видно, знал разницу между словами «любознательность» и «любопытство» и сам продолжил:
– Подделками я занимался. Слава Богу, хоть не икон… Знаешь, это когда целой бригадой под видом музейных работников по деревням разъезжают. Возьмут у старушки, якобы для изучения, ценную икону, быстро перерисуют, искусно состарят – и возвратят подделку. И я то же самое делал – только с картинами. Конечно, не великих мастеров, чтобы в тюрьму, не дай Бог, попасть… Но – тоже не Божье дело… Понял это однажды, покаялся, раз и навсегда оставил свое мастерство и - в обитель. Только чемоданчик рабочий да мольберт прихватил – вдруг меня там в иконописцы пожалуют?.. Краски и всякие химикаты уж очень ведь дорогие…
– Красок на Руси для икон из химикатов никогда не было! – осторожно заметил Стас. – Из камня вручную перетирали!
– Да знаю - просто жалко выбросить было! – махнул рукой парень и, как об уже решенном, сказал: - Но ничего, выброшу где-нибудь по дороге!
Он еще немного помолчал и предложил:
– Давай лучше спать! Может, все-таки ты на кровати ляжешь?
– Нет! – решительно отказался Стас. – Ты – гость. А на Руси гостю – всегда самое лучшее!
– Так-то оно так, но я все-таки старше!
– засмеялся парень. – Да и армия за спиной…
– Ну и что? – не остался в долгу Стас.
– Мы в походе тоже на голой земле спали, а тут все-таки пол!
– Ну ладно, смотри…
Парень лег на кровать и – видно, старая армейская привычка дала о себе знать – через минуту уже спал.
Стас посмотрел на него, на пол и почесал пальцем в затылке: теперь надо было подумать и о себе. Но… как? Он босиком прошлепал в соседнюю комнату, на кухню, обшарил все сени в поисках старого пальто, куртки или рогожи, но не нашел ничего, кроме сухой половой тряпки. Так и пришлось возвращаться с пустыми руками и ложиться на голый, прохладный пол, где он сразу почувствовал разницу между чуть мягкой, да еще и прикрытой спальным мешком землей и твердым полом.