Белый гонец

Санин Евгений Георгиевич

Он посмотрел на Стаса с Леной и подмигнул им:

– Вот и выходит, что не зря, значит, сорвался с места! Не вышло с одной грамотой, так хоть эта поможет вам.

– Дай-то Бог, а то мы уже и не знаем, что делать. Все сильные и богатые мира сего отвернулись от нас, - сказал вышедший к академику отец Михаил. – Одна только и надежда, что на Его помощь, да на Покров Пресвятой Богородицы!

– Да, для этого есть все основания, ведь вы осеняемы Ее Покровом,

так что будем надеяться, что Ее спасительная Сень не даст этой веси погибнуть!
– подтвердил Владимир Всеволодович, и Лена, запоминая, прошептала:

– Спасительная Сень…

Они вышли из церковных ворот и дошли до кладбища.

Около могилки отца Тихона, как всегда, были люди. Среди них и та самая красивая женщина в темном.

Войдя за ограду, академик подошел к бугорку, опустился на колени, поцеловал крест, фотокарточку и сказал:

– Ну, здравствуй, друг!

При этих словах красивая женщина неожиданно вздрогнула и внимательно посмотрела на Владимира Всеволодовича.

А тот, не замечая в этом момент никого, забыв даже об огорчении с подделанной грамотой, шептал:

– Давненько же мы не виделись с тобой…

Стас и Лена деликатно молчали, дожидаясь, когда Владимир Всеволодович сам встанет с колен и подойдет к ним.

Наконец, академик подошел, и они, перебивая друг друга, стали говорить:

– Владимир Всеволодович! Здесь, знаете, сколько паломников ежедневно бывает!

– А сколько происходит чудес!..

– Больные исцеляются! Нуждающимся в деньгах помощь приходит! Людей из тюрем освобождают! – перечислила Лена.

– Даже свечи зажигаются сами собой!
– добавил Стас.
– Я сам это лично видел! И вот эта женщина тоже тогда была!

Владимир Всеволодович перевел взгляд в ту сторону, куда кивнул Стас, увидел красивую женщину, и глаза его узнавающе дрогнули:

– Вот ведь как… Оказывается, не только в истории, но и в жизни случается всякое… - пробормотал он и, подойдя к этой красивой женщине, снял с головы шляпу и, склонившись, поцеловал протянутую ему руку.

– Ну, вот и опять встретились, здравствуй, Настенька! – послышался их тихий разговор.

– Здравствуй, Володя…

– Как ты? Надеюсь, все твои страхи и беды уже позади?

– Увы! Все по-прежнему…

– Да сколько же можно так мучиться?! Что же ты сама-то у него помощи не попросишь? Он ведь уже стольким людям помог!

– Ты думаешь, не прошу? Но видно, я так виновата перед ним, что он меня просто не слышит…

– Да ты что, чтоб он тебя – и не слышал?!

Они еще недолго

поговорили, только теперь уже о погоде в разных столицах мира, и академик вернулся к ребятам.

– Как! Вы ее знаете? – первым делом спросила ничего не понимавшая Лена.

– Да, - невозмутимым тоном подтвердил Владимир Всеволодович.

– Но ведь это же – Гадова!

– Ну и что? – не расслышал или сделал вид, что не расслышал, пожал плечами Владимир Всеволодович. – К тому же она не всегда была Градовой.

– А кем же? – не унималась Лена.

– Я тебе все объясню - потом!
– шепнул ей Стас.

Но Лена, как всегда, хотела знать все сразу и тут же:

– А кем же? – повторила она.

Владимир Всеволодович кивнул на фотографию:

– Когда-то она была Анастасией Голубевой. Женой моего друга Василия Голубева, в монашестве – архимандрита Тихона...

– Что-о-о?! – округлила глаза Лена.
– Этого не может быть…

– Еще как может! – подтвердил Стас.

– Но ведь она предает его, скупает деревни вокруг Покровки, будто не знает, что вместе с ней затопят и эту могилу! – оглядываясь на женщину, зачастила она, но Владимир Всеволодович остановил ее.

– Никогда не делай выводов, пока не соберешь для этого вполне достаточной информации! – строго сказал он. – Настя – хорошая женщина. Просто жизнь ее сложилась так, что она попала в зависимость страшного человека, который, шантажируя ее сыном, вынуждает ее делать все, что захочет.

– А откуда вы это знаете? – недоверчиво уточнила Лена.

– Встретились мы с ней однажды случайно. В лондонском аэропорту. Полчаса всего разговаривали. Но она многое успела мне рассказать…

Академик посмотрел на Стаса, на Лену и как-то печально улыбнулся:

– Береги эту девочку, Стас, ты ведь, вроде, теперь как ее рыцарь! А ты, - обращаясь к Лене, предложил он, - приезжай к нам в археологическую партию на следующее лето! Грамоту Мономаха показать не обещаю, но бересту, скажем, с письмом тысячелетней давности увидишь!

Он еще раз поцеловал фотокарточку отца Тихона, молча поклонился его бывшей жене и, попросив ребят не провожать его до поезда, сам направился по дороге, ведущей на станцию.

Лена со Стасом тоже молча прошли путь до разделявшего их дома поворота и разошлись.

Стас, не зная, куда себя девать, метался по комнатам, лежал на папином диване, на своей кровати.

Конечно, во всем виноват был только один он. Но как… как теперь можно было это исправить?