Белый индеец

Портер Дональд Клэйтон

Девушка опустилась на колени рядом с Ренно и начала кормить его с большой ложки.

Он проспал весь день, а когда проснулся, увидел сидящего рядом отца. Гонка держал в руках красивый головной убор из девяти перьев.

– Это твое, сын мой. Они принадлежали тем гуронам, которых ты убил в лесу. Скоро ты поправишься, наденешь его, заткнешь за пояс три скальпа, и тогда тебя объявят воином.

Велики сахем достал из-под плаща металлический нож. На рукоятке стоял знак Золотого Орла.

– А ты нашел металлическую трубку,

отец?

Гонка наклонил голову.

– Эл-и-чи принес ее, когда нашел тебя.

– Я никогда не видел такого оружия.

– Ты все узнаешь на совете ирокезов, - Гонка не хотел говорить на эту тему.
– Теперь объясни мне, как этот нож оказался в земле рядом с твоей головой.

Ренно рассказал про встречу с бледнолицым гуроном, который называл себя великим воином.

Отец задумался.

– Верно. Золотой Орел - могучий воин. Я всегда мечтал встретиться с ним в бою. Он самый страшный из наших врагов. Но, может быть, он прав, и тебе, а не мне суждено сразиться с ним. И если так случится, не знай жалости. Ты должен убить его.

– Я слышал твои слова, отец. И сделаю, как ты велишь.

Гонка подал ему металлический нож. Ренно положил оружие под тюфяк.

– Когда маниту войны пошлют мне встречу с Золотым Орлом, я убью его этим самым ножом.

Гонка встал и вышел из дома.

Вскоре Йала принесла ему ароматную похлебку из бизоньего мяса, помидоров и кукурузы.

Ренно не смог справиться с любопытством.

– Почему ты ухаживаешь за мной?

Йала отвернулась, пряча улыбку.

– Правду говорит Са-ни-ва, что даже великие воины думают, как дети.

– Так может великий воин должен думать, как женщина?
– Ренно обиделся, что она не ответила на его вопрос.

Йала засмеялась, наклонилась и коснулась губами его лба.

Ренно вспыхнул. Он знал, что это означает. Йала вовсе не жалеет его и уж конечно не считает братом. Она предлагает себя, женщину, ему, мужчине. Сердце Ренно заколотилось быстро-быстро.

Йала выпрямилась и снова взяла в руку ложку.

– Теперь тебя ждет много дел. Ты станешь воином и пойдешь на совет ирокезов. Ты встанешь на тропу войны, и гуроны никогда не будут разорять наши деревни. А потом ты вернешься домой, и тогда мы поговорим о том, что касается только нас двоих.

Три старших воина привели Ренно в общественный большой дом. Языки пламени в очаге вздымались прямо к отверстию в крыше. На помосте, в окружении сахемов из других городов сенека, сидел Гонка. Старейшины и старшие воины собрались у него за спиной.

Напротив помоста стройными рядами сидели горожане и воины, прибывшие на совет из других городов и деревень. В глубине Ренно заметил мать, тетку, Ба-лин-та и Йалу. Сестренка от возбуждения переминалась с ноги на ногу.

Ренно, одетый в одну набедренную повязку, распростерся перед отцом.

Ему велели подняться, и один из вождей произнес длинную речь, описывая

убийство трех гуронов. Все произошло не совсем так, и Ренно помнил, что случилось на самом деле, но достаточно было одного факта, что юный сенека действительно убил врагов племени.

Отец Йалы вышел вперед и раскрасил тело посвящаемого зеленой и желтой краской. Гонка надел ему головной убор, и Ренно вытащил из-за пояса металлический нож.

Мужчины принялись рассматривать его, передавая из рук в руки. Прежде чем передать клинок соседу, каждый надрезал себе мизинец и выжимал несколько капель крови в глиняный кувшин. Отец Йалы, тихонько напевая, добавил туда воды, меда и виноградного сока.

Гонка первым отхлебнул из кувшина, а потом пустил его по кругу. Ренно оказался последним. Он допил то, что оставалось и бросил сосуд в огонь. Теперь он стал воином.

Великий сахем обнял сына.

Потом другие воины начали поздравлять Ренно, а женщины потихоньку ушли.

Жизнь Ренно переменилась. Тем же вечером он отнес свои вещи в один из больших домов, где жили неженатые воины, и был удивлен непривычной тишиной. Никто не кричал, не играл, и уж во всяком случае не приглашал приятелей побороться.

Теперь уже Ренно не придется таскать воду из колодца по просьбе матери и выполнять множество мелких заданий по дому. Старшие товарищи держались с ним на равных. У многих из них было всего по одному или по два скальпа.

– Когда мы теперь пойдем на охоту?
– подошел к нему Эл-и-чи.

Ренно улыбнулся.

– Скоро. Отец, правда, велел мне отдыхать и набираться сил, пока не начнется Совет, но через несколько дней я смогу делать все, что захочу

– Жаль, что мне нельзя побывать на Совете.

– Потерпи, брат, и ты станешь мудрее.

Эл-и-чи расхохотался.

– Если б ты был мудр и терпелив, то не напал бы в одиночку на трех гуронов!

Ренно не нашел, что ответить.

Жизнь в городе била ключом. Осень уже подходила к концу, но мужчины изо дня в день прочесывали лес в поисках дичи, и даже старшие воины отправлялись вместе с молодежью. Мальчики и незамужние девушки ловили рыбу, а дети собирали съедобные коренья.

Соорудили временные большие дома, а на кукурузных полях колыхалось море шатров из бизоньих шкур. Великий сахем готовился к встрече.

Первыми прибыли сахемы и вожди из других городов сенека. Наиболее уважаемые поселились в домах своих кланов.

С запада и востока приехали могавки и онейда. Наконец, подоспели свирепые кайюга и онондаги, которых остальные ирокезы считали тугодумами.

Ренно удивлялся, что люди смотрят на него, как на героя. Сенека хвастались юношей, голыми руками убившим трех гуронов, а многие пришельцы приходили просто посмотреть на него.

– Ты станешь великим воином, как и твой отец, - обратился к нему старый сахем могавков.
– Маниту благосклонны к тебе.