Белый вор
Шрифт:
Степанов крякнул:
– В системе Главного Управления Исполнения Наказаний работаете, а не в гарантийной мастерской!
Дверь кабинета начальника приоткрылась. Заглянула толстая злая баба, против природы старавшаяся по- доброму улыбнуться. По взглядам, которыми обменялись Хозяин и она, Степанов догадался, это жена начальника колонии.
– Обед стынет, - сладко сказала женщина.
Дальнейший разговор продолжили в гостевом доме, от которого Степанов столь мужественно уклонялся.
Стол украшали миски с икрой: белой, красной, чёрной, жёлтой. Жирные ломти
Выпили за встречу, за службу, за «органы», лично – за Хозяина, за Степанова, чтобы проверка Пятнадцатой была объективной, за то – чтобы, дай Бог, не последняя. Присутствующие пили до капли, пригубливала лишь инспекторша.
Дальше Степанов узнал то, к чему его готовили: не признававшие Странника вором в законе устроили на стройке драку…
– Какую такую стройку? – поперхнулся бужениной Степанов.
Сотрудникам ли ГУИНа не знать, что привлечение к строительным работам особо опасных преступников, вещь недопустимая. Строительный инструмент в их руках легко превращается в оружие.
Зам пояснил, косясь на полковника, магаданское руководство потребовало расширить зону для дополнительного размещения четырёх отрядов. Под это дело и начали возводить новое здание. Средства, как всегда, ограничены, вольнонаёмных рабочих под предлагаемые оклады не очень-то заманишь, вот и приняли решение строить корпус силами осужденных.
«Синие», или шерсть, по понятиям работать не стали. Вкалывало мужичьё: осужденные с тяжёлыми статьями, где суд, однако, принял во внимание смягчающие обстоятельства, возраст, семейное положение, искреннее раскаяние, элемент халатности, неосторожности или аффекта в совершённом преступлении. Для отмазки, дело обычное, «синих» утвердили бригадирами, каптёрщиками, на другие непыльные должности.
Кусок встал Степанову поперёк горла. Сцену зэковской разборки Опер обрисовал так ярко, словно она прошла перед глазами.
10
ТЁРКА
Погода в тот апрель стояла для Севера непривычно тёплая. Отодвинув утренний морозец, днём пригревало приятное весеннее солнышко. Противный северо-восточный ветер сыграл шутку, ослабил хватку.
Странник вышел на стройку не для того, чтобы работать, а чтобы развеяться после душной камеры. На глаза надвинута новенькая кепка, на ногах крепкие прошитые кирзовые ботинки, с утра начищенные до блеска шестёрками; свежая не синяя, но чёрная куртка с фамилией, отутюженные в стрелку штаны; солнцезащитные очки – капли. Ворот куртки расстёгнут, виден крест; зубах – сигарета с фильтром, руки в карманах. Не «пассажир», а красавец.
Чечены, присматривавшие за своими, клавшими кирпичи, зашушукались. Короткие яростные взгляды недоброжелателей окутывали Странника облаком. Не замечая, он разрывал его движением, походка летящая – ноги в развалку, грудь вперёд. Странник неторопливо
Наверху Странник твёрдо встал, задымил очередной сигаретиной. Властно окинул пространство. Широко открывалась зона: шесть бараков, лазарет, кухня со столовой, помещение для воспитательной работы, оно же – клуб. Снег подтаял, прогулочная площадка смотрелась грязновато. Зато за стеной зоны лежал талый наст, сквозь него пробивалась сухая прошлогодняя трава , а дальше – скованная льдом речка, небезызвестная Колыма.
С соседнего, тоже строившегося зеками барака, Страннику закричали, - замахали рукой. Он приветливо ответил, узнав авторитетного узбека, уважавшего Странника, раз тот провозгласил себя вором, признанным в Самарканде.
Позади Странника проявились грузные шаги. На площадку вышли десятка полтора чечен и кормившихся с ними. На плохом русском маленький юркий пожилой чечен сходу бросил Страннику предьяву, где располагает он ксивой с пересылки, что тот не вор. « Зачем врать?» - повторял чечен к месту и нет, сверля Странника чёрными мышиными глазками, но, не выдерживая его взгляда. Глаз чечен не отводил, от напряжения они слезились.
« Где ксива?» - спокойно спросил Странник. Ксивы с собой не было, но чечены упрямо загалдели, что она есть. «Нет базара», - сказал Странник, и, повернувшись хотел уйти. Его пропустили, ворча в спину, де, если он не вор, а просто блатной, то и войти надо в готовую «семью», а не делать новые, растаскивая людей, обескровливая землячество, провоцируя конфликты. Если чечены говорили такими словами, они сошли бы за профессоров Грозненского университета. Слова были другие, больше междометий. Смысл тот.
Затылком Странник услышал щёлкнувший нож. Он обернулся. Чечены поднимали с площадки обломки кирпичей и арматурины. С ножом стоял кидавший предъявы. «Танки» Странника рассыпались веером, заняв оборону.
Пожилой чечен выстрелил в Странника выскакивающим ножом. Тот смог уклониться, схватил лист железа и пошёл с ним на чечена. Кавказец не заменжевался, выпустил обойму лезвий. Странник ударил его по голове, обернул железным листом, как одеялом, повалили, прыгнул сверху. Он ходил, топча ногами по упавшему чечену. Железо грохотало. Не знал он, жив чечен или мёртв.
Другие кавказцы кинулись выручать своего шишку. На понтах парни летели , без головы. Странник раскидывал их ударами ног. Если доставал, бил кулаком в подбородок, в глаз, по печени. Специальной подготовки он не имел. Драться учился он в школе, на улицах, на танцах. « Странник, сзади!» - услыхал он вопль «танка». Уклониться не успел. По-подлому нож проколол мясо предплечья. Рана потом зарубцевалась, но мешала долго. На нём, вообще, заживало как на собаке.
Разозлённый полученной раной, Странник заметил шишковавшего чечена, высунувшегося из-под листа железа. Моментально, не задумываясь, он дал ему носком прошитого тюремного ботинка в висок. Чечен вздрогнул и обмяк. Этот чечен станет первым трупом, который на него «повесят» в зоне.