Бенджамин Дизраэли
Шрифт:
К моменту коронации Виктории со времен трубадуров и облаченных в доспехи рыцарей прошло пять веков. Но гипербола Дизраэли, пусть и анахроничная, была искренней. Политики вроде Рассела и Дерби, которые всю жизнь провели в одном социальном круге с членами королевского дома и чьи родословные были всего лишь несколько скромнее, чем у монархов, воспринимали королеву как обычную женщину, по необходимости игравшую политическую роль. Для Дизраэли, которого отделяла от Виктории большая социальная дистанция, она сохраняла поэтичность символа — как и для большинства ее подданных. И когда вопреки всем препятствиям Дизраэли смог сократить эту дистанцию, он все же не утратил чувства благоговейного страха, который английский монарх должен вызывать у еврея, принадлежащего к среднему классу.
Вот почему Дизраэли относился к королеве с глубоким почтением и романтической чрезмерностью чувств, которые другие ее премьер-министры сочли бы неподобающими. Благодаря еще одному дару Дизраэли — владению языком —
Однако полностью завоевать доверие королевы Дизраэли смог после смерти принца Альберта в 1861 году. Потеря мужа стала травмой, изменившей жизнь Виктории. Она полагалась на него как в политике, так и во всех иных сферах, и в его отсутствие перестала исполнять свои публичные обязанности. Со временем она настолько замкнулась в себе, что сама монархия оказалась под угрозой. Однако в этот период, когда королева была особенно ранима, Дизраэли точно знал, что она хочет услышать, а поскольку и сам искренно восхищался Альбертом, то не стеснялся вспоминать принца в самом хвалебном тоне. Он публично благодарил Альберта за то, что тот отдал Англии «свой разум, свое время, свой труд, отдал ей всю жизнь». В личной переписке Дизраэли шел еще дальше, и его письмо королеве 1863 года дает прекрасное представление о стиле, который он использовал в своих посланиях королеве:
Если, отважившись коснуться священной темы, мистер Дизраэли мог иногда использовать выражения, которые Ваше величество милостиво соизволили счесть в какой-то степени этой теме соразмерными, то совершить сие ему удалось исключительно потому, что говорит он об этом человеке от всего сердца и после долгих и частых размышлений над тем, что никогда не утратит для него интереса. <…> Принц стал единственным человеком из всех, кого мистер Дизраэли когда-либо знал, который воплотил в себе Идеал. Никто из тех, с кем он знаком, не смог к нему приблизиться.
Именно такого рода письма Дизраэли, по-видимому, имел в виду, когда сказал Мэтью Арнолду: «Лесть по вкусу всем, и, обращаясь к члену королевской семьи, льстите, не боясь перехватить через край». Однако в отношении к королеве Дизраэли не был так циничен, как можно предположить, судя по этому высказыванию. От лести в адрес Виктории он получал истинное удовольствие, а еще большее, когда картинно преклонял перед королевой колено. Если его лесть и казалась не вполне чистосердечной, то она была фальшивой не более, чем идеализированный портрет, и как нельзя лучше говорила о том, как, по мнению Дизраэли, следует обращаться к королеве ее преданному слуге. Со временем он даже стал сравнивать Викторию с «королевой фей», используя образ из поэмы Спенсера [92] . В 1875 году он поблагодарил ее за подаренный букет, написав: «Не иначе как это был дар феи, присланный другим монархом — королевой Титанией [93] , которая со своими придворными на затерянном в море острове собирает волшебные цветы и посылает их людям. У тех же, кто их получает, как говорят, голова идет кругом».
92
Эдмунд Спенсер (ок. 1552–1599) — английский поэт елизаветинской эпохи, старший современник Шекспира.
93
Королева Титания — персонаж английского фольклора, королева фей. Одно из действующих лиц пьесы Шекспира «Сон в летнюю ночь».
Результат не замедлил сказаться. В шестидесятые годы тот, кого Виктория некогда презирала, стал ее любимым политиком. Она послала Дизраэли книгу речей принца Альберта, сопроводив ее письмом, в котором выражала «глубокую благодарность за то, что он отдал дань памяти ее возлюбленного великого супруга». Королева оказала Дизраэли честь — а это говорит о многом, — пригласив его и Мэри-Энн на торжество для узкого круга по случаю свадьбы принца Уэльского, что вызвало зависть высшего света.
Их связь окончательно укрепилась в 1868 году, когда Дизраэли стал премьер-министром. До конца срока, а затем, когда он был переизбран, Дизраэли писал королеве и встречался с ней регулярно. Но это общение так и не стало для него привычной рутиной, и он каждый раз обращался к ней с неподдельным волнением и почтительностью.
Разумеется, речи о реальном романе между королевой и ее премьер-министром не могло и быть. Скорее, Дизраэли использовал с Викторией те же приемы, которые всегда пускал в ход, чтобы добиться расположения пожилых дам. Как и в случае с Сарой Остен, Мэри-Энн и миссис Бриджес-Уильямс, он заверял королеву в своей преданности и просил о ее благосклонности. И королева, которая была абсолютно несклонна к романтическим отношениям в обычном смысле слова, все же отвечала на окольные подходы Дизраэли. Она даровала ему исключительные привилегии и даже позволила сидеть в своем присутствии, чем не мог похвастать ни один премьер-министр.
Такое сближение, естественно, пришлось по вкусу далеко не всем. Не вызывало одобрения, что королева — а ей следовало оставаться выше политических партий — оказывала столь очевидное предпочтение Дизраэли перед Гладстоном, поскольку считала последнего самодовольным и лишенным чувства юмора. Еще резче была реакция на то, что Дизраэли снова вторгся на территорию, куда еврею входить не полагалось. Один родовитый виг жаловался, что «этот еврей, самый ловкий зверь полевой [94] , подобно искусителю Евы втирается в доверие нашей госпожи!» Со временем отношения между Дизраэли и королевой стали политической проблемой. В 1876 году Дизраэли внес на рассмотрение парламента Билль о королевских титулах, где предлагал добавить к титулу Виктории «императрица Индии». Это изменение титулования, имевшее целью поднять престиж английской короны в Индии и, что особенно важно, наделить английского монарха тем же имперским статусом, что и у русского царя, обсуждалось в течение многих лет. Однако противники этого новшества считали предложенный законопроект лишь плодом тщеславия королевы, поощряемого льстивым Дизраэли; в результате он был принят только после упорной борьбы.
94
Выражение «зверь полевой» неоднократно встречается в Библии, в частности, по отношению к змею в Быт., 3:1 и 14.
Билль о королевских титулах показал, что предложение, которое могли счесть вполне безобидным, исходи оно от любого другого политика, вызывало подозрение, если его автором выступал Дизраэли. В романах он часто распространялся о своей любви к Востоку, о «великой азиатской тайне» и о том, что горд принадлежностью к восточному народу. Все это позволило его противникам увидеть в новом титуле королевы свидетельство замысла Дизраэли превратить Британскую империю в восточную деспотию. Читатели «Танкреда», в частности, могли вспомнить сцену, в которой Фахредин с жаром советует: «Пусть королева Англии соберет большой флот, погрузит на корабли все свои сокровища, золотые и серебряные слитки, драгоценную посуду и оружие и в сопровождении всего двора, вельмож и министров переедет из Лондона в Дели, новую столицу империи». Эта речь писалась как чисто комедийная, как пример бессмысленных планов не знавшего удержу Фахредина. Но теперь, когда Дизраэли имел реальное влияние на королеву, эти слова приобрели зловещий смысл.
Дизраэли в костюме Аладдина на карикатуре в журнале «Панч» по поводу Билля о королевских титулах.
Из-за превратности исторического процесса (а отнюдь не во исполнение старого тайного замысла) во второй срок пребывания Дизраэли на посту премьер-министра Восток действительно завладел его вниманием. При этом увлеченность Дизраэли Востоком в его романах всего лишь помогла ему действовать смело, когда того потребовали обстоятельства. Это случилось в 1875 году, когда обанкротившийся хедив Египта заявил о своей готовности продать принадлежавшие ему акции Компании Суэцкого канала. Незначительное большинство акций уже приобрела одна французская фирма, и теперь другой французский участник торгов пожелал приобрести пакет хедива. Канал был открыт всего шесть лет назад, но связь между Британией и Индией во многом осуществлялась через него, и Дизраэли был уверен в жизненной необходимости соблюсти интерес Англии в этой компании.