Бенефис Лиса
Шрифт:
— Скажи это раненым, — ответила сестра. — В марте их была почти тысяча. Ладно. Ты, Дрейтон, свободна. Скоро ты просто упадешь от усталости. Никаких возражений.
Сара устало пошла по коридору, отметив, что бомбежка, кажется, сместилась к югу от реки. Кто-то смел в кучу битое стекло, Сара обошла ее на пути к стойке регистрации, чтобы зафиксировать свой уход.
Ночной дежурный регистратор разговаривала с двумя мужчинами.
— В действительности, сэр, сестра Дрейтон как раз идет сюда. — Она указала на Сару.
Джек Картер сказал:
— Мисс Дрейтон,
— Чем могу помочь? — У нее был довольно низкий приятный голос.
Манроу она сразу понравилась, и Картер спросил:
— Вы вспоминаете ваше интервью два года назад? Относительно работы в разведке?
— В SOE? — Она удивленно посмотрела на них. — Меня не приняли.
— Да, правильно. Нам хотелось бы с вами немного поговорить, — Картер подвел ее к скамье у стены, и усадил между собой и Манроу. — Вы родились на Джерси, мисс Дрейтон?
— Да, это так.
Картер вытащил тетрадь и открыл ее.
— Имя вашей матери Маргарет де Виль. Именно это представляет для нас особый интерес. Не знаете ли вы, случайно, миссис Элен де Виль?
— Знаю. Это двоюродная сестра моей матери. Для меня она всегда была тетей Элен. Она гораздо старше меня.
— А Шона Галлахера?
— Генерала? С самого детства. — Она выглядела заинтригованной. — А в чем дело?
— Не торопитесь, мисс Дрейтон, — вмешался Манроу. — Когда вы в последний раз видели свою тетю и генерала Галлахера?
— В 1938 году. В том году умерла мама, и отец согласился на работу в Малайе. Я уехала к нему.
— Да, нам это известно, — сказал Картер.
Она нахмурилась на мгновенье, потом повернулась к Манроу.
— Хорошо, так в чем дело?
— В действительности, все просто, — заявил Дагел Манроу. — Я хочу предложить вам работу в SOE. Я хочу, чтобы вы отправились по моему поручению на Джерси.
Она уставилась на него в изумлении, но вдруг начала смеяться так, словно у нее приключилась истерика. Сказался слишком долгий рабочий день.
— Но, бригадир, — сказала она, наконец. — Мы с вами едва знакомы.
— Гарри Мартиньи — человек странный, — сказал Манроу. — Я никогда не знал никого, кто, хотя бы отдаленно, на него походил.
— Судя по вашим рассказам, я тоже, — призналась Сара.
Машина, на которой они ехали, была огромным Остином со стеклянной перегородкой, отделявшей их от водителя. Манроу и Джек Картер сели вдвоем сзади, а Сара устроилась на откидном сиденье напротив них. На ней был твидовый костюм с юбкой в складку, коричневые чулки, черные баретки на низком каблуке, кремового цвета шелковая блузка и черным галстуком в виде шнурка. С пылающими щеками и сияющими глазами она выглядела очень привлекательной. Но она, также, выглядела очень юной.
— У него был день рождения две недели назад, — сообщил ей Картер.
Она мгновенно заинтересовалась.
— Сколько ему исполнилось?
— Сорок четыре.
— Как говорится: дитя века, моя дорогая. Родился седьмого апреля девятисотого года. Вам он должен казаться ужасно старым, — сказал Манроу.
— Овен, —
Манроу улыбнулся.
— Правильно. До наступления нашего, так называемого, просвещенного времени астрология была наукой. Вы это знали?
— Нет, пожалуй.
— К примеру, древние египтяне выбирали своих генералов среди Львов.
— А я Лев. Двадцать седьмое июля.
— Тогда вам суждена сложная жизнь. Вроде моей. Возьмите Гарри, разнообразно одаренный человек, блестящий ум. В тридцать восемь лет стал профессором величайшего университета мира. Посмотрите, что с ним стало в середине жизни.
— Чем вы это объясняете? — спросила Сара.
— Это объясняет астрология. Овен — знак воителя, но часто, родившиеся примерно в те же числа, что и Гарри, внешне представляются иными, чем есть в действительности. Марс перемещается в Джеминаи, а Джемннаи является знаком близнецов.
— И что?
— Такие люди склонны к шизофрении. На одном уровне Гарри Мартиньи ученый, философ, поэт, милейший человек, но есть темная сторона… — Он пожал плечами. — Холодный, безжалостный убийца. Он поразительно неэмоционален, правда, Джек? Конечно, это было очень полезно в той работе, которую он выполнял последние четыре года. Полагаю, благодаря этому он до сих пор жив, когда большинство других погибли.
Картер сказал:
— Вам, Сара, нужно знать о нем две вещи на случай, если у вас сложилось плохое мнение о Гарри Мартиньи. Хотя его мать родилась в Штатах, ее родители были немцами, и Гарри ребенком много времени жил с ними в Дрездене и Гейдельберге. Его дед, профессор хирургии, был активным социалистом. Он умер, упав с балкона своей квартиры. Ужасная гибель.
— Двое гестаповских убийц сбросили его оттуда, раскачав за ноги и за руки, чтобы наверняка, — добавил Манроу.
— А потом появилась еврейская девушка, Роза Бернштейн.
— Ну, наконец, — вставила Сара. — Я уже начала сомневаться, что в его жизни были женщины. Не говоря уж о женитьбе.
— Он познакомился с Розой, когда она училась в колледже Сент-Хью в Оксфорде, в 1932 году. К тому времени он все больше времени проводил в Европе. Его родители умерли. Отец оставил ему неплохое наследство, и поскольку он был единственным ребенком, у него не осталось близких родственников.
— Но с Розой-то они поженились?
— Нет, — коротко ответил Манроу и потом добавил резко: — Предрассудков хватает с обеих сторон. Родители Розы были ортодоксальными евреями, и им совершенно не нравилась идея выдать свою дочь за нееврея. Они с Гарри поддерживали то, что можно назвать постоянной связью в течение нескольких лет. Я знал их обоих очень хорошо. В те дни я тоже работал в Оксфорде.
— Что же случилось?
Ей ответил Картер:
— Она была активисткой социалистического подполья. Постоянно перемещалась из Англии в Германию и обратно, выполняя функции курьера. В мае 1938 она была арестована и доставлена в штаб гестапо на Принц-Албрехт-штрассе в Берлине. Хороший адрес для очень плохого места. Там ее подвергли допросу с применением пыток и, по нашим данным, казнили.