Бери и помни
Шрифт:
Такелажники оживились, с лязгом закрепили борта грузовика и в предвкушении финала радостно загалдели:
– Не грусти, мать! Зять новый купит. Мадам попросит – Иваныч сделает.
Дусе не был нужен новый сундук. Ей был нужен этот – обшарпанный, дореволюционный, единственный, хранивший память о безвременно ушедшей маме, которую Евдокия и в глаза-то не видела. Только на фотографии. Дуся чувствовала себя предательницей по отношению к родителям. В душе смиренницы Ваховской росло несвойственное ей сопротивление.
«Ну… сколько Бог даст», – подумала про себя Дуся и произнесла вслух:
– В добрый путь.
Селеверова скептически посмотрела на нее и усмехнулась:
– Не бойся… без куска хлеба не оставим…
– Да что вы! – привычно всплеснула руками Евдокия Петровна. – Разве я об этом?
– Не зна-а-а-аю… – многозначительно протянула Римка и отвернулась.
Селеверов встречал грузовик около подъезда, стоя под ноябрьской моросью в одной рубашке с закатанными рукавами.
– Батюшки! – заохала Евдокия. – Совсем раздетый… Зима на улице… Иззябнет…
– Не скули, – грубо оборвала ее Римка и спрыгнула из кабины на землю.
– Все? – устало поинтересовался Олег Иванович, подозревавший, что придется гонять рабочих еще один раз.
– Все, – подтвердила жена и, не глядя на Дусю, нырнула в пустой пока подъезд: Селеверовы переезжали одни из первых. Откуда-то сверху доносились девчачьи голоса, принадлежность которых Римка определила безошибочно.
– Смотри, мама поднимается, – сообщила сестре Анжела.
– Опять кричать будет… – узнала голос своей любимицы Селеверова.
– Не будет, – пообещала Лика и, вставив ноги в промежутки между прутьями перил, свесилась вниз.
Римка задрала голову и прокричала снизу:
– А ну слезь, пока вниз не свалилась! Живо в квартиру! Кому сказала?!
– Я же говорила, будет, – пробурчала Элона, но перечить матери не решилась и первой испарилась в темном коридоре нового жилья.
– Ну… – по-хозяйски вошла Римка и любовно провела по обоям руками. – Выбрали комнату?
– Это моя! – взвизгнула Лёка и понеслась, скользя по покрытому лакированным паркетом коридору, в комнату, которую мать облюбовала себе под спальню.
– Мимо! – небрежно обронила Римма и поинтересовалась у старшей дочери: – А ты?
Анжелика ткнула наугад в сторону и попала в отнятый у Селеверовой кабинет.
– И ты туда же! – проворчала Римка и вошла в комнату, расположенную между теми, что понравились девочкам. – Вот здесь жить будете…
– Нет! – возмутилась Элона и встала в проходе.
– Это почему это нет?
– Потому что Дуся сказала: у меня будет своя комната.
Селеверова прищурилась, посмотрела на дочь и глухо
– А кто такая Дуся?
– Никто, – подсказала ответ сестре Анжела.
– Вот именно, что никто , – согласилась со старшей дочерью Римка, медленно надвигаясь на Элону.
– Сама никто, – не осталась в долгу младшая и на всякий случай ретировалась в коридор.
– Никто, говоришь? – переспросила ее Селеверова и двинулась за ней следом.
Благоразумная Анжелика отодвинулась в сторону.
– Значит, никто?
Лёка молчала, делая вид, что ничего не говорила.
– А ну иди сюда!
Девочка, опустив голову, подошла к матери.
– Никто, значит? – еще раз угрожающе тихо повторила Селеверова. – А вот раз я никто (обняла она дочь за плечи), то и топай отсюда… Во-о-он в ту сторону. На выход…
Элона даже не тронулась с места, чем привела мать в бешенство.
– П-п-пошла во-о-о-н! – заорала Римка и подтолкнула дочь в спину с такой силой, что та чуть не рухнула на пол. – Впере-о-о-од!
Лёка раздумала отстаивать собственную правоту и проворно засеменила ко входной двери.
– И ты то-о-оже! – продолжала кричать Селеверова, теперь обращаясь к старшей дочери.
– Почему? – некстати уточнила Анжела и тут же получила подзатыльник.
– Я перед тобой что, отчитываться буду? Кому сказала?!
– А что случилось? – поинтересовалась входящая в квартиру Дуся именно в тот момент, когда толстая Анжела с непривычной для себя резвостью улепетывала от матери.
– Твое какое дело? – тут же нагрубила Римка и прокричала мужу: – Попробуй их только впусти!
– Там же холодно, – робко напомнила Дуся.
– Ничего! Здоровее будут.
– Му-у-сь, – миролюбиво протянул Олег Иванович. – Ты чего разошлась-то? В подъезде дверь открыта – студено. Потом же сама жалеть будешь.
– Тебя не спросила! – нахамила Римка супругу, перестав соблюдать даже элементарные правила приличия.
Селеверов сдвинул брови. Поставил на пол ящик с инструментами и подошел к жене так близко, что слышала его только она:
– Ошалела от счастья, что ли?
Римка попыталась повернуться к мужу спиной, но тут же была водворена на место властной рукой Хозяина:
– Еще раз рот откроешь…
– И что будет? – не удержалась Селеверова.
– Ничего не будет, – спокойно пояснил Олег Иванович. – И тебя в том числе.
– Напугалась!
– А не надо пугаться, – оборвал жену Селеверов. – Не надо. Ты просто знай. Ррр-а-аз, – Олег Иванович с такой силой саданул по стене кулаком, что хрустнули обои, – и нет…
Римка попробовала было с вызовом посмотреть на мужа, но тут же стушевалась и притихла.
– Поняла меня, Мусь?
Селеверова стиснула зубы.