Берлин - Париж: игра на вылет

Чернов Александр Викторович

Если бы Рачковский об этом узнал, что бы успел предпринять матерый лис? Тоже хороший вопрос. Очень хороший. С этим господином нам надо что-то решать. Скоренько. Причем так, чтобы и волки были сыты, и овцы целы. Задачка не тривиальная, кстати…

Что же до «тайны рождения» франко-русского альянса, тут кубик Рубика сложился. Можно подводить промежуточный баланс. Получается, что повешенные в далеком 1887-м году несостоявшиеся юнцы-цареубийцы, во главе со старшим братом Володи Ульянова и туберкулезником Шевыревым, были лишь жертвенными агнцами. Привели их на заклание польские националисты и парижские пролитиканы, давние покровители мятежных ляхов. И сделано это было виртуозно, приходится признать.

Но

только ли их тут заслуга, если всю операцию детально проработал и курировал не кто иной, как шеф заграничной агентуры нашей полиции, ко всему прочему деятельный участник Священной дружины, вхожий к Александровичам, Великим князьям Алексею и Владимиру, равно как и к Николаевичам, без приглашения? Вот это - атас полный…

Кстати, поляков можно понять: русско-германский консенсус ставит жирный крест на их влажных мечтаниях о возрождении Ржечи Посполитой, как самостийной державы. Лишь на пепле большой войны Берлина с Петербургом у панов появляются определенные шансы на государственную реставрацию. Можно понять и французов: союз с Россией спасал их от повторного изнасилования германцами, а дело тогда к этому явно клонилось, кое-кто едва не донылся про «реванш». Можно понять их банкиров-кукловодов: большая война, это архи большие деньги. Даже пройдоху Рачковского понять можно: получать гешефты с двух сторон в плюс к весьма нехилому жалованию на царевой службе, как оно все по-россеянски, блин! Но столь изуверского и расчетливого цинизма от детушек царя-освободителя, признаюсь честно, - не ожидал. А должен был…

В том, что именно сыновья заказали убийство своего любвеобильного папаши, я не сомневался ни разу: слишком легко, как по маслу, прошло дело у народовольцев «первой волны». Однако того, что братья Александра III задумают продублировать удачный трюк, чтобы «увалень Сашка» сотворил то, что им было желательно, а именно - разсобачился с Бисмарком насмерть, аж до готовности воевать, я не проинтуичил.

Другая цена вопроса: там из семьи корона «уплывала», и «бомбило» братцев так, что куда там Гамлету с его страстями. А тут они просто крутнули повтор, не доводя до конца. Пуганули брата «Народной волей-2», и всего-то делов! Денежку Ульянову и Ко на «святое дело освобождения» передали галлы через друзей - поляков-инсургентов. Рачковский все организовал и провел профессионально. А юные идейные засранцы рады были стараться. Особенно артистично у них получилось в финале пьесы сучить в воздухе ногами.

Сфабриковать постфактум донос Александру, что убийство несговорчивого русского монарха - это, мол, персональный заказ коварных германцев, родичам было раз плюнуть. Кронпринца ли Фридриха и его ненавидящей московитов английской супруги, старого ли интригана Бисмарка, одержимого ли манечкой превентивнго удара по России генерала Вальдерзее с его кучей отморозков-единомышленников из Генштаба, - не принципиально. Тем паче, что канцлер сам тогда играл на повышение ставок в конфликте с Петербургом. Разобиженный на царя за демонстративное сближение с Парижем, Бисмарк раскручивал таможенные склоки. Короче, стрелки на Берлин переводились элементарно.

Но расклада, где автор идеи – французский посол, а инициаторы ее претворения в жизнь – Великие князья, я не сумел просчитать. Как и того, что Владимир Александрович, казавшийся мне недалеким, солдафонистым помещиком-гурмэ, окажется хладнокровным, умным мерзавцем, прекрасно ухватившим глубинную суть зреющего конфликта между стремительно растущей массой крестьянства и стагнирующей властной надстройкой.

Мсье де Лабулэ пишет: «Великий князь Владимир был убежден, что для глубоких реформ в России нет, и в ближайшее время не предвидится, потребного числа пригодных к управлению такими процессами чиновников. Поэтому существует один-единственный

способ убрать долее нестерпимый для страны излишек крестьянского сословия: большая война. А таковая возможна против австрийцев, пруссаков и турок. Но Петербург рискнет пойти на нее только в союзе с Парижем, для гарантии успеха».

Короче, упырь наш оказался с масштабом и размахом. И супруга его стоит…

Вот так, Владимир Ильич. Уж, и не знаю я, каким «иным путем» ты пойдешь теперь, после изрядной лондонской нахлобучки, однако истинные палачи твоего любимого Саши отныне известны. Но куда важнее вопрос о том, что мне с этим всем делать? Тем паче, что после откровений бывшего французского дипломата в ином свете видится мученическая кончина Императора Александра III, по трагическому незнанию истины повелевшего казнить твоего брата и его товарищей. Знай царь правду, – поехали бы они на ПМЖ в Сибирь, а на их месте под перекладиной в Шлиссельбурге закачались бы совсем иные персонажи. Да и сам он, скорее всего, прожил бы подольше…

Кстати, в том, что отца Николая Александровича тоже порешили, как и деда, я почти уверен. Дымзавеса досужих сплетен-россказней про заговор местечковых жидомасонов и их подсылов «врачей-убийц», про руку Лондона или банально запущенный венценосным «алкоголиком» августейший цирроз, была призвана сокрыть нечто совершенно иное. И контуры этого мрачного «нечто» сегодня проступили вполне четко. Логическая цепочка «подписание царем франко-русской военной конвенции – смерть царя – неподписание перестраховочного договора с германцами по причине умерщвления этого самого царя» приобретает скорее характер утверждения, нежели предположения…

Отсюда вопрос: что нам должно предпринять? Буде на троне человек, имеющий хоть пятнадцать процентов от решительности отца, или хоть процентов пять от легендарной сталинской мнительности, то галльско-ротшильдо-великокняжеский процесс обещал бы быть круче троцкистско-бухаринского. Увы, Ники вряд ли даст нам возможность плотно поработать с дядюшками, даже после попытки переворота, которую те учинили. После его майского «отлупа» по докладу Зубатова, это пока из области невероятного.

С другой стороны, информация де Лабулэ безусловно укрепит его в необходимости упрочения отношений с Вильгельмом, вопреки всем проискам пруссаконенавистников как вне России, так и внутри ее. Очень надеюсь, что мы сможем отработать новую вводную по полной, если немцы не налажают. И с поляками разбираться, царь мешать нам точно не будет. Значит, пора начинать готовить отлов и вывоз из Франции пана Врублевского.

Что же касается французских сообщников Лабулэ – бывших министров Фрейсинэ и Саррьена, пусть пока остаются в счастливом неведении об откровениях их отходящего к праотцам дружка. Во-первых, я ему обещал их не трогать. А во-вторых, в этом в данный момент просто нет необходимости, картина-то ясная…»

– Василий Александрович, можно один вопрос? – Бойсман решился, наконец, подать голос.

– Да, любезный Владимир Васильевич, спрашивай, конечно. Хоть два.

– Я понимаю: то, что содеяно господином де Лабулэ - отвратительно. Но скажите, Вы действительно выполнили бы Ваши угрозы в отношении дочери и зятя мсье Антуана?

«Так… очередное дежавю: «Павел Андреевич, а Вы – шпион?» Скромный вопрос от мальчика Юры из фильма «Адъютант его превосходительства». И этот тон, и взгляд…

Эх, молодежь…»

– Видишь ли, Владимир… Жизнь - чертовски сложная штука…

Сперва отвечу тебе по-еврейски: дай себе труд подумать о том, сколько миллионов наших соотечественников - мужчин, женщин, стариков, детей - может лишиться жизней в результате осуществления задуманного мсье дэ Лабулэ и его подельниками? И на какие шаги мы можем и, значит, должны идти, чтобы эту трагедию предотвратить?